Шрифт:
Но у маршала Баграмяна все службы работали четко, достигалось это предельным напряжением сил тыловиков на всех уровнях.
С транспортировкой горючего разрешили трудности оригинально, быстро, просто и дешево, без дополнительных затрат: снимали цистерны с колес и грузили в трюмы сухогрузов! Без перекачки, без создания новых емкостей, просто и остроумно.
Случались небольшие неувязки, без этого не бывает. Однажды произошла даже комическая ситуация. Проверяющие из Политуправления в одном из портов обнаружили и доложили начальнику Генштаба:
— У тыловиков беспорядок: при погрузке валяются на пирсе лыжи, валенки.
Начальник Генштаба спросил Баграмяна:
— Иван Христофорович, что там твои хозяйственники имущество разбрасывают?
Баграмян с улыбкой ответил:
— Я очень рад, что это заметили. У нас маскировка идет под учения на севере. Вот я и приказал для дезинформации посторонних взоров разбросать несколько лыж и валенок.
Захаров посмеялся, одобрил:
— Ну, Иван Христофорович, ты и в современных условиях опыт Гражданской войны применяешь.
В целях дезинформации, когда комфортабельный теплоход «Нахимов», на котором было размещено около 2 тыс. военнослужащих, уходил из Черного моря, в газете «Заря Востока» была помещена небольшая заметка:
«На теплоходе “Нахимов” впервые отправляются туристы на Кубу». Расписано, сколько палуб, ресторанов, бассейнов и других удобств. А эти так называемые туристы — в основном, молодые солдаты, не успевшие отрастить себе прическу. Они были вынуждены любоваться красотами природы не с палуб, а из иллюминаторов.
Приведу пример, как четко работали исполнители приказов. Вот цитата из воспоминаний маршала Язова, в дни проведения операции «Анадырь» он был полковником, командиром вновь создаваемого полка:
«…под расписку вручили директиву, началась бурная работа по формированию отдельного мотострелкового полка.
В разработке плана формирования полка непосредственное участие принял начальник штаба дивизии полковник С.И. Сидоренко. Офицеры и личный состав подбирались со всего округа, но костяк составлял полк, которым я командовал. Техника поставлялась только новая, непосредственно с заводов-изготовителей. Автомобили “ЗИЛ” своим ходом гили из Москвы, “ГАЗ-66” поступали эшелонами с ленинградской базы хранения, самоходные артиллерийские установки (САУ) также поставлял округ. Одновременно с получением техники проходило переформирование подразделений.
В конце июня меня и начальника артиллерии подполковника Н.Е. Титаренко вызвал к себе начальник штаба округа генерал-лейтенант А.М. Паршиков. Доложив командиру дивизии о вызове, в шесть часов утра я и Н.Е. Титаренко на газике выехали в Ленинград.
В штабе округа пропуска нам уже были заказаны. Алексей Михайлович ждал нас в кабинете. Он был немногословен.
— Вылетайте в Лиепаю. Сегодня туда прибывает танковый батальон, танки Т-55А, командир батальона подполковник Анатолий Сергеевич Ширяев из Киевского военного округа. Из Московского военного округа туда прибывает отдельным эшелоном батарея ПТУPC “Малютка”. Командир батареи капитан Г. С. Дихтяр. Проведите строевой смотр. Составьте акты приема техники и личного состава в шести экземплярах. Погрузкой и отправкой в район учения занимаются Главный штаб Сухопутных войск и Генеральный штаб. Все ясно?
— Ясно!
Вот документы, командировочные предписания, пропуска на военно-морскую базу и билеты на рейс. Вылет в 11.00 с Пулковского аэропорта. Вашу машину оставьте в комендатуре. Вас отправят на гостевой “Волге”.
В Лиепае мы без приключений добрались до военно-морской базы. Через час эшелоны начали прибывать один за другим. С первым прибыл командир танкового батальона подполковник А.С. Ширяев — бодрый, энергичный, подтянутый. Он коротко доложил о составе батальона, о себе, как и я, он был фронтовиком.
Строевой смотр провели на другой день на строевом плацу базы. Был задан единственный вопрос: “Куда отправляемся?” Я отвечал, что на учения, в какой район — узнаете позднее.
Вместе с командиром базы и капитаном теплохода “Красноград” мы осмотрели корабль. Пришли к выводу, что необходимо провести большие работы по подготовке помещений, чтобы личный состав мог в пути учиться и отдыхать.
Вернувшись в Ленинград, я доложил начальнику штаба округа, что принял в состав полка танковый батальон и батарею ПТУРС. В штабе получил информацию о том, сколько будет выделено транспорта, какие необходимо провести мероприятия по подготовке подразделений и как лучше обеспечить полк всем необходимым для длительного самообеспечения в отрыве от постоянных баз снабжения…
В начале июля формирование нового полка было закончено. Солдаты были как на подбор, второго и третьего годов службы. Особенно хорошую выучку прошли воины из северных дивизий, на одиночных стрельбах и тактических учениях они показывали высокие результаты…
В штабе дивизии на основании директивы штаба округа нам выделили сухогрузы “Ковров”, “Сретенск”, теплоходы “Эстония” и “Победа”. “Красноград” уже из Лиепаи вышел в море.
В конце июля — начале августа началась погрузка в железнодорожные эшелоны на станции Громово, что в семи километрах от Саперного. Первым уходил 1-й мотострелковый батальон Виктора Еремина, недавнего выпускника академии им. М.В. Фрунзе. Провожающих было много: жены, дети, сослуживцы, родители, друзья и, конечно же, начальники. Был какой-то особый настрой, играл оркестр, все шутили, и тени уныния не было на лицах.
Эшелоны уходили каждые два-три дня, все меньше оставалось техники на танкодроме, все меньше людей оставалось в городке. Я с остальными, а их насчитывалось 500 человек, убыл из Саперного 18 августа.
Городок моряков, где нам предстояло разместиться, был безлюдным. Распоряжался в городке представитель Генерального штаба, он и встречал, и размещал, и советовал, кому в какое гражданское платье переодеться. На переодевание ушли сутки, солдаты да и офицеры не узнавали друг друга. В шутку стали называть себя “аграриями”, специалистами по сахару. Я до самого последнего момента ходил в форме, переоделся в гражданское только на "Победе”.
(Кстати, “Победа” — это тот самый лайнер, на котором некоторые читатели, наверное, совершали туристические поездки.)
“Победа” бросила якорь на большом рейде. Сразу же приступили к погрузке продовольствия, медицинского имущества и оборудования, боеприпасов, оружия. В 24.00 подошли паромы для перевозки людей из Кронштадта к “Победе”. Я шел на втором пароме. На “рейде большом” стояла тишина, на легких волнах лениво покачивалась стальная громадина с поднятыми стрелами кранов, через ситец белой дымки все ярче вырисовывались очертания “Победы” и гирлянда огней на спущенном трапе.
Генерал-полковник, два полковника и я поднялись в капитанскую каюту. Капитан представился: “Иван Михайлович Письменный”. Ему вручили телеграмму, подписанную министром гражданского торгового флота и министром обороны.
Генерал вручил два пакета: “Первый откроете после прохода проливов, второй… Впрочем, об этом узнаете из первого пакета”. Пригласили в каюту офицера КГБ, и в его присутствии в сейф капитана положили пакеты, опечатав их тремя печатями. Все должны узнать только в море».
Я перечитываю эти цитаты и невольно любуюсь — только у военных такая пунктуальность, собранность, быстрота без суеты в очень сложной и ответственной ситуации.
Дальше опять о работе Баграмяна. У тыловиков тоже все шло организованно, без срывов. Запасы материальных средство создавались на срок от 3 месяцев до 1 года. В этой работе Иван Христофорович проявил весь свой талант, опыт и организаторские способности.
Кроме создания запасов материальных средств (продовольствия, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества), большая работа была проведена по формированию медицинских учреждений — госпиталей различного профиля, специальных санитарных отрядов, лабораторий.
Недостатки обнаружились в пути, в основном, непредвиденные. Раньше не приходилось снабжать морские переходы на такие большие расстояния, да еще в особых климатических условиях. В трюмах сливочное масло при высокой температуре стало подтаивать, появились масляные лужи.
Едва ли не половина личного состава страдала морской болезнью. (Говорят, ею всю жизнь страдал адмирал Нельсон, хотя больше времени находился на кораблях, чем на суше.) К счастью, даже страдавшие морской болезнью, за исключением очень редких случаев, не потеряли боеспособности, стойко переносили все тяготы и лишения.
Предприимчивые воины вскрыли две бочки с солеными огурцами и съели их. Это облегчило им качку. Но пришлось устанавливать очередь в невместительные корабельные гальюны. Беда одна не приходит. Старшему врачу полка майору А.И. Жирнову вместе с судовым врачом пришлось делать операцию сержанту — приступ острого аппендицита. Прошла нормально.
Выход личного состава на палубу был ограничен, а при подходе к Багамским островам, когда начинались облеты морских транспортов самолетами американских ВВС и сопровождение кораблями США, вообще запрещался. Люки твиндеков, где размещался личный состав, покрывались брезентовыми чехлами. Воздух в таких случаях подавался только по вентиляционным устройствам. Условия пребывания в твиндеках в то время были очень тяжелыми, температура воздуха достигала 50 градусов. Пища выдавалась два раза и только в темное время. Подышать выходили на палубу ночью, небольшими группами поочередно.