— Сидящий в глубине сознания идеал?

— Он самый. Мои братья всегда говорят об этом в проповедях, но для веры иногда нужно показать лично.

— И ради этого люди готовы на всё? — и не только люди, если уж о том говорить. Ада бы много чего отдала за это посещение — если бы чип с ней не вытащили перед допросом.

— Готовы. Если ты назовёшь имя и заказчика, то останешься тут. Даже отключать не станем. Альтернатива тебе не понравится, сразу предупреждаю.

Я покачиваю головой. Не то чтоб прям сомневался в выборе — но небольшая передышка не помешает.

— На ад, чистилище и рай уже посмотрел. Теперь, милсдарь Белькаллин, любопытно посмотреть на альтернативу.

— Я этого ожидал. Но всё равно разочарован. Гератий, отключай нас. Пора начинать по старинке.

Тьма накатывает на опушку резко и частями. Словно кто-то отключает свет. Последнее «выключение» — и открываю глаза уже связанным, на кресле Эгрегора. Служаки отводят монитор подальше от моих глаз, и помогают с одеждой кафолику. А кто-то уже тащит нечто бряцающее на

— Халат?

— Несомненно. И беруши, пожалуйста. Кричать будет уже на иглах, но кто знает, сколько продержится наш Адриан.

— Вы думаете, будет и второй этап?

— Не сомневаюсь. Так что тащите напильники, скальпели и остальное дерьмо.

Тащат иглы и молоток, поглядывая на меня. Видимо, будут загонять под ногти. Потом, на всякий случай, остальную радость жизни — клещи и напильники для зубов, кастеты, шокеры, скальпели, зажимы. Что ж, как веревочке не виться, всё равно конец настанет. Холодное касание антисептика, пальцы в тисках. Удар. Белькаллин не врёт — боль настолько острая, что вся решимость уходит куда-то в трубу.

— К какой фамилии ты принадлежишь? Что скрывается в твоей нейре, Адриан? Говори, и это прекратится, ты будешь прощён! Где ты прочитал о невмах, которые начертил себе? Что? Что ты шепчешь?

— …и не введи нас в искушение. Но избавь нас от лукавого.

Старая молитва старого мира. Мира, где нет обезумевших нейросетей и не менее безумной пародии на пастыря. Но она мне неожиданно даёт новые силы — и вместо того, чтобы распластаться пластом, я плюю в лицо Белькаллину. Этот, последний жест окончательно срезает с него маску благопристойности. Он впечатывает мне в ухо кулак и начинает орать. Словно у него сидел в нейре демон, а не у меня.

— Ты расскажешь. И тебе никакие старые молитвы не помогут, потому что в этой комнате проводник между сетью и Порайском — только я!

Вежливо улыбаюсь. Мне хочется выдать очередную пустую остроту, но нашу в высшей степени приятную беседу прерывают. Третий мужчина заходит в комнату. Его «крестьянский» ферязь кое-где слегка подпален лазерными разрядами, вымазан потеками дешевой, пустой каши и порван. Вот только массивные золотые украшения, осанка и (главное) горделивый взгляд вкупе с ледяным спокойствием создают ему куда более пугающий образ, чем фанатизм и обилие амулетов Каллиника.

— Я же просил никого не пускать, — огрызается Анастас, но пришелец даже не ведёт бровью.

— Мне неловко прерывать вашу беседу, господари. Но вынужден вас попросить выйти вон.

— То есть?

— То есть к чёрту, господари.

— А ты не охренел, часом?

— О нет, — смеётся «точно Уар» и задирает рукав. На нём затеняя остальные источники света мягким золотым светом разгорается электротатуировка, заставляющая моих мучителей заткнуться. — Охренели вы, отродье Каллиников.

«Отродье Каллиников» лишь благовейно взирает на «иерусалимский крест», огненным золотом слепящий им глаза.

в которой Комнин делает предложение, Адриан удивлён, а Каллиники получают хороший совет

Арки Скоморошего шпиля. Палаты мирского ордена.

Ради такого я даже поднял гудящую голову и пригляделся к гостю. Кавалерия прибыла, но цвет мундиров оказался иным? Как там было? «Первосоздатель не с нами, потому что он ненавидит идиотов»? Но нет, действительно — крест Комнинов и какая-то фигурка… ага, знак куропалата. «Внутренняя безопасность» Комнинов. Они, наверное, должны меня вытащить. Надеюсь.

— Я неясно выразился? — поднял бровь Комнин, прищурив серые глаза. — Или вы ослепли, не видя знаки моего сана и моего рода?

— Что вы, милсдарь…

— При всём уважении, куропалат, — твёрдо отвечает Белькаллин, пока его ноздри раздуваются от подавленного гнева, — но светская власть не властвует над духовной. А в данном деянии есть следы воздействия диких бесов. Если не демонов!

— Напомните мне, какому ордену подчиняется орден Птицы? — коротко отвечает мужчина и челюсть Белькаллина со стуком встаёт на место. — Вот то-то же. Свободны, кафолик. Вас уже ждут представители Скоморошьего ордена. А вы, черти — не забудьте вернуть вещи уважаемого Адриана.