— Чего делать?.. Выручать парней надо, — вздохнул Герман, повернувшись и посмотрев на мужиков. — Роман, ты лучше тут останься, пока я с Глотовым, — он вопросительно посмотрел на того, а тот молча кивнул, — сгоняем и поможем вытащить ребят.

— Да вы вообще, что ли? Я с вами! — развозмущался Роман, поняв, что его хотят оставить здесь, а сами под пули полезут.

— Твоё решение, — не очень довольно ответил ему Герман. — Михаил, мы с пацанами?!

— Герман! Ты же… — замолчал Самойлов, пристально глядевший на него. — Я не могу тебе приказывать. У меня и так только две группы в здании остались. Мы здесь не для того… — он сжал губы.

— Для того, не для того, — пробурчал Герман. — Парней выручать надо! — и его руководитель молча кивнул головой.

Тут же все с Германом запрыгнули в свой «УАЗ».

— Костя! Давай, за ними, — приказал Глотов их водителю, молодому парню «срочнику», а тот кивнул головой, яростно надавив на газ, следуя за сорвавшейся с места и несущейся на максимальной скорости небольшой колонной: «УАЗ-469» с севшим в него Скатовым и двигающимся за легковой машиной «УРАЛ-ом».

Через десять минут они были на окраине города, в районе протекающей неподалёку реки Сунжа. Оказавшись в районе частной сектора, состоявшего из больших двух и трёхэтажных домов.

Куцая колонна встал, из грузовика стали выпрыгивать солдаты, к которым подошёл лейтенант, что-то вещая своим бойцам. Хорошо была слышна перестрелка из автоматического оружия неподалёку.

— РПК «работают»! — заключил Глотов, когда они высадились из своей машины и стали подходить к сгрудившимся вокруг командира солдатам.

— «Зенит»! «Зенит»! Приём! — Скатов подозвал солдата с переносной рацией, а теперь вызывал группу Антона. — Это «Скат!» Приём.

— Это Зенит! Скат, рад слышать! Приём! — раздался искаженный голос Антона на фоне автоматического огня.

— Что у тебя? — повысил голос Скатов.

— У меня всё не очень! Один «двухсотый» — из охранной роты, три — «трёхсотых», один «тяжелый»! Зажали с двух сторон, лупят из пулемётов и «граников». Приём!

Лица, стоявших рядышком с командиром бойцов, омрачились, услышав о гибели их товарища и тяжелом ранении ещё одного парня.

— Идём к тебе, Зенит! — обнадёжил лейтенант. — Так, рассредоточиться и… — командир стал распределять своих бойцов, указывая им направления, откуда надо продвигаться к месту перестрелки.

— Вы с нами? — Скатов отдав необходимые распоряжения обратился к Герману.

— Мы с вами. Но сами! — ответил ему Глотов, провожая взглядом рассредоточившихся солдат, которые удалялись, прячась между домов и продвигаясь по направлению к перестрелке.

— Хорошо! — Скатов отправился догонять бойцов.

— Предлагаю обойти с левого фланга, — сказал Глотов, оценив окружающую обстановку и чутко прислушиваясь к заполошной стрельбе.

— Слушай, ты у нас профессиональный военный, значит тебе и карты в руки, — отдал ему командование группой Герман.

— Я с вами! — из машины выскочил Костик, их водитель.

— Салагам слово не давил! — окоротил его Глотов. — Сидишь в машине и ждёшь нас. Понял! — прикрикнул он на понурившегося Костю, который обиженно убрёл к машине. — Так, мужики, пошли, но осторожно, — приказал он остальным.

Осторожно просачиваясь между домов, всё больше и больше забирая левее от звуков стрельбы, Роман и Герман осторожно следовали за не слишком спешащим Глотовым, который чуть сгибая ноги медленно, но верно двигался вперёд.

В какой-то момент стало слышно, по усилившейся стрельбе, что в бой вступили бойцы Скатова, добавив «огоньку» в разгорающуюся всё больше и больше перестрелку.

Глотов резко присел на колено и стал осторожно осматривать проулок, тщательно вглядываясь, а Герман обошел его и решил посмотреть, что находится за углом кирпичного забора, к которому они передвигались, чтобы обогнуть его и выйти ближе к звучащим выстрелам со второй точки обстрела.

— Замер! Ты кто? — на Германа смотрел местный житель, заросший бородой так, что были видны только одни глаза, — чеченец, который неожиданно вышел из-за угла забора прямо на него.

Несмотря ни на что, определённую выучку Петров и Глотов в него вложили, так что — автомат впереди, но пока не наведён на непонятного товарища, палец лежит на спусковой скобе, готовый в любой момент нажать на спусковой курок.

Взгляд мужика, лет тридцати, хотя по чеченцам при наличии бороды часто трудно определить их возраст, дернулся по сторонам, а потом упёрся в Германа, которому он совсем не понравился: легкий испуг, тут же сменившийся на злобный и тяжелый.

— Я, Арби, — гортанно заявил тот, а вот почти незаметное, короткое движение его правой руки к поясу, резко остановленное, будто в последний момент, Герман хорошо заметил. — Живу здесь.