– Тебе что за горе? Особенно теперь, когда хан со своими придворными интригами из Сарая съехал, и, похоже, надолго?

– То и горе, что завтра ждет меня суд. Да не с кем-нибудь, а с посланцами самого Могул-Буги. Я с ними сегодня немного поругался. Только дело не в том. Я за ханской пайцзой как за коваными воротами. Им Касриэль надобен. Видимо, очень сильно, коли прискакали в страшной спешке. Самое хреновое – непонятно, чего им надо. Дело может на поверку яйца выеденного не стоить, а может и так обернуться, что головы лишишься. Сам только что рассказывал, как пленники, которых к самому хану везли, возьми да и помри в дороге.

Касриэль засопел. Ему этот разговор был явно не по душе.

– Могул-Буга – брат Тайдулы. Не зря на чело эн-Номана легла тень заботы.

– Плохо, что эта тень легла на мое чело! – Наиб в сердцах ударил ладонью по столу. – С самого начала, как увидел я эту клетку с голубями, кольнуло меня в сердце нехорошее предчувствие. Так и пошло. Потянулись ниточки в узелок. – Он рассмеялся. – Эмир с женами меня сейчас ждут. Чтобы послушать про унесенного джиннами постояльца.

– Зато теперь ты оказался в одной тени с эн-Номаном.

Во дворе раздался шум. Сначала окрик, потом препирательство, затем дверь распахнулась, и карауливший на улице стражник грубо втолкнул человека, закутанного в плащ.

– Вынюхивал что-то. Коня оставил на дороге, все время озирается. В дом не пошел, а пошел к лошадям.

– Как раз то, что нужно, – одобрил наиб, поднимаясь из-за стола.

При виде его загадочный посетитель съежился так, что уменьшился почти вдвое.

– Что ты так заматываешься в плащ, добрый человек? – засмеялся наиб. – Или он у тебя обладает тем же волшебным свойством, что келья на этом постоялом дворе? И ты сейчас исчезнешь, оставив после себя только горстку золы? Он, наверное, потерял свои чудесные свойства, потому что вымок до нитки. Так что ты пока повесь его возле очага – пусть просохнет. Или ты призрак, который боится света?

Стражник воспринял слова наиба как приказ и толкнул пришельца к огню так, что тот едва не улетел в очаг. Пламя осветило лицо, и Злат громко захохотал:

– Вот теперь, похоже, все в сборе! Приветствую тебя, почтенный брат Адельхарт! Было бы просто несправедливо, не появись ты там, где раздалось цоканье копыта копченой свиной ноги. Как видишь, одни и те же пути обычно приводят людей в одно и то же место.

Нежданный гость не проронил ни слова. Было видно, что он буквально оторопел. Брат Адельхарт заведовал почтовой службой в католической миссии. По его ведомству шли многие тайные дела, и его появление после первой стражи на отдаленном постоялом дворе вряд ли было случайным совпадением.

– Ты так обрадовался при виде меня, что даже утратил вежливость и почтительность? Даже не ответил на приветствие. Понимаю. Твой ум занят: ты спешно придумываешь, зачем явился сюда в этот темный дождливый вечер. Не трудись. Все и так уже поняли, что тебя сюда привело кощунственное желание втайне от братии полакомиться запретной молодой кониной. Весь Сарай знает, что здесь отменно готовят мясо. А говядинку и баранинку можно есть и у себя в миссии. Только ты зря испугался. Даю тебе честное слово, что я не стану писать донос вашему епископу. За это ты и меня угостишь кониной. Пока мой благочинный не видит. Договорились? Да очнись ты!

От этого окрика Адельхарт так сильно вздрогнул, что присутствующие захохотали. Он поневоле тоже улыбнулся, хотя и вымученно, и стал снимать плащ.

Без него гость словно вновь увеличился в размере: расправил плечи, выпятил сытый живот. Только лицо по-прежнему оставалось помятым и напуганным.

– Так что? Пусть Сарабай велит подавать конину? Или тебя привело сюда что-то другое? Тогда выпей горячего медку и поведай нам свою историю. Что может быть лучше в такой унылый осенний вечер? Только сказок не надо. Сегодня даже знаменитый Бахрам рассказывает были. – Злат дружески похлопал Адельхарта по плечу и сам налил ему меда в большой деревянный ковш. – У тебя опять пропали голуби?

Недоумение Адельхарта было почти искренним:

– Какие голуби?

– Вестимо какие. Почтовые. Неужто ты у себя в миссии стал уже просто турманов гонять в синем небе? Или тебя отстранили от секретной переписки после истории с дочкой Урук-Тимура?

Адельхарт переменился в лице. Он словно снял маску. Сошел испуг, губы сжались, а в глазах появился недобрый блеск. Он даже приосанился и расправил плечи. Спокойно сел за стол, уверенно принял ковш из рук наиба и стал не спеша отхлебывать густой горячий напиток.

– С имбирем, – одобрил, ставя ковш на стол.

– Там много чего добавлено, – поддакнул Злат. И прибавил: – Для дорогих гостей.

– Как я понял, ты приехал сюда за тем же человеком, что и я? – повернулся к нему гость.

– Брат Адельхарт, – мягко попенял наиб, – мы, конечно, сидим за столом и беседуем, как добрые приятели. Но нужно же блюсти простое правило вежливости. Я еще не получил ответа на свой вопрос, а ты уже задал свой. Или ты все-таки предпочитаешь, чтобы это был допрос? Наверное, ты думаешь, что в этом случае задавать вопросы будешь ты?