Особо надо сказать о диагональных погребениях. Случаи положения покойников по диагонали больших квадратных могил появляются в Оренбуржье и восточном Приуралье еще в V в. до н. э. Весьма возможно, что этот обычай следует рассматривать как определенный религиозно-социальный признак, которым отмечалось захороненное таким образом лицо. Во времена прохоровской культуры он, вероятно, сохраняя тот же смысл, распространился у «прохоровцев» Приуралья, но не достиг еще такого размаха, как в Поволжье в среднесарматском периоде (сусловская культура), когда этот обычай становится одной из характерных черт сарматской культуры степей Восточной Европы.

Кроме различных органических подстилок, в прохоровское время в качестве ложа для погребенных использовались иногда деревянные носилки из планок, брусков и коры (луба). Некоторых покойников подвозили к могиле на особых легких погребальных колесницах типа пазырыкской, имевшей колеса со ступицами и большим числом спиц. Колесницы разбивались или разбирались у кургана, их ложа (основа) служили «носилками» под покойником, отдельные части колесницы клали в могилу, ими закладывали вход в камеру, колеса ставили на заплечики и т. д. (табл. 63, 20). Погребенные иногда лежали в деревянных легких решетчатых гробах, сколоченных без применения каких-либо металлических скоб или скрепок, все детали скреплялись только с помощью шипов (табл. 63, 18, 21). Ранее IV в. до н. э. эта черта погребального обряда у сарматов не наблюдалась.

Камень довольно широко использовался ранними сарматами южного Приуралья. Как и у «савроматов», он служил вместе с землей для сооружения насыпи, иногда сплошь образуя каменную насыпь, панцирь кургана, кромлехи вокруг главных могил и их заклады. В ряде случаев камни образовывали кучи или заклады в виде пирамид над отдельными могилами (Граков Б.Н., 1928).

В Поволжье, где камня почти нет, в савроматское время все же в отдельных местах сооружали каменные курганы («Царские могильницы» с. Пролейки; Синицын И.В., 1956), а в IV–III вв. до н. э. насыпали каменные кучи в курганном могильнике у с. Аксенова в междуречье Волги и Дона (раскопки В.П. Шилова, не опубликованы), видно, следуя еще савроматской традиции.

Культ огня сохраняет по-прежнему свое ведущее значение у ранних сарматов южного Приуралья (особенно в IV–III вв. до н. э.). Правда, уже нет подожжений мощных надмогильных сооружений и полных сгораний погребенных, как в савроматское время, зато также часты разведения погребальных костров над могилами и положение угольков в могилы. Очень часто продукты горения заменяются интенсивными подсыпками и засыпками вещей и самого покойника меловым порошком и иногда желтой охрой. В могилы кладутся куски мела или белые раковины, иногда гипс, реальгар или красная охра. Здесь часто встречаются куски охры: возможно, она служила символом огня. Мел в могилах ранних сарматов играл даже более значительную роль, чем в савроматское время, и это повсюду, где распространились ранние сарматы. Может быть, исключение составляют лишь ранние сарматские могилы Северного Кавказа и Северного Причерноморья, где этот обряд чем западнее от Дона, тем все более затухает.

Всюду у ранних сарматов в могилах много оружия. Сарматы — поистине вооруженный народ. Оружие богато представлено во всех мужских могилах, довольно много его и в женских, особенно IV–III вв. до н. э. Наряду со скифскими акинаками в IV в. до н. э. у ранних сарматов Приуралья появляются мечи прохоровского типа, имеющие прямое перекрестье и серповидное, реже — прямое навершие (табл. 65, 34, 35, 37, 51–54). Но в это же время сохраняется еще много переходных форм, появившихся уже в V в. до н. э.: мечи с дуговидным или сломанным под тупым углом брусковидным перекрестьем и слабо изогнутым коротким навершием (табл. 65, 29, 30, 49). Правда, в Башкирии в IV–III вв. до н. э. бытуют еще поздние варианты скифо-савроматских мечей (табл. 65, 28, 50). Среди мечей прохоровской культуры много и длинных всаднических длиной до 1,30 м. Раннесарматские воины часто носили слева очень длинные мечи, а справа — короткие кинжалы типа скифского акинака, но уже прохоровской формы. У ранних сарматов Северного Кавказа, особенно на Ставрополье, с IV–III вв. до н. э. появляются мечи и кинжалы так называемого синдо-меотского типа (табл. 65, 27; Смирнов К.Ф., 1980). Они становятся известны почти по всему степному сарматскому миру в IV–III вв. до н. э. — от правобережья Дона до Оренбуржья, включая район Орска (Ново-Кумакский могильник), и даже в Башкирии, где они явно местного производства, но сделаны по заимствованным синдо-меотским образцам.

Колчаны ранних сарматов, особенно в погребениях конца IV и IV–III вв. до н. э., полны стрел (табл. 64, 6, 7). Иногда в одном колчане их бывает более 300, иногда при погребенном положено даже 2 колчана. В погребениях IV–III вв. до н. э. преобладают бронзовые втульчатые трехлопастные наконечники довольно небрежной отливки, свидетельствующие о массовом производстве для нужд войны. Довольно часто на их лопастях сохраняются сделанные при отливке поперечные или косые валики — знаки мастеров или подобные же процарапанные бороздки — знаки владельцев стрел. С III–II вв. до н. э. все более и более увеличивается количество железных трехлопастных черешковых стрел, особенно в Поволжье и Приуралье, а на Дону особенно широко распространяются, начиная с IV в. до н. э. железные втульчатые трехгранные и трехлопастные наконечники стрел. Обе формы стрел в раннесарматский период становятся характерными для всех народов Подонья и ранних сарматов междуречья Дона и Волги, населения Северного Кавказа, в том числе меотов Прикубанья. У ранних сарматов Поволжья и Приуралья изредка встречаются также железные наконечники с длинными черешками, которые, вероятно, использовались с тростниковыми древками.

При колчанах довольно часто встречаются колчанные крючки (табл. 65, 38, 42, 43, 46), различные пронизки и ворворки (табл. 67, 63, 73), связанные с системой прикрепления колчана к поясу или к воинской портупее.

Прочее оружие, в том числе оборонительное, встречается довольно редко. Но в богатых могилах ранних сарматов, в частности в одном из Прохоровских курганов, найдена железная кираса (табл. 65, 45). А на Дону и в междуречье Дона и Волги за последние годы появились такие погребения ранних сарматов, где, кроме мечей, кинжалов и стрел, представлены также массивные копья, дротики, рюмкообразные втоки, шлемы и панцири — целые или пластины от них (табл. 65, 39–41, 44, 47, 48). Перед нами — полная паноплия тяжеловооруженных воинов типа скифских или меотских.

Среди конской сбруи ранних сарматов по-прежнему встречаются железные удила (табл. 67, 56, 65, 66, 71), костяные (табл. 67, 70) — только в IV в. до н. э. и железные псалии (табл. 67, 55, 58, 64, 67–69, 71), бронзовые бляшки, пронизки и ворворки от уздечки (табл. 67, 53, 57, 60–63, 72–77). Уздечные наборы находят обычно в захоронениях IV–III вв. до н. э. Железные псалии имели форму прямых стержней или были С-видные с двумя отверстиями. С конца III, но главным образом во II–I вв. до н. э. начинают распространяться в Поволжье, на Дону и на Украине в захоронениях богатых конных воинов наборы сбруи с серебряными фаларами или фаларами, сделанными на медной основе, обложенной позолоченным серебряным листом с растительными или мифологическими сюжетами. Они круглые, выпуклые, иногда полушарные (табл. 67, 52, 54).