Доктор поднялся, показывая, что разговор закончен. Подскочил и я, выказывая всю свою благодарность.

— Спасибо вам, доктор. Простите, не знаю вашего имени. Вы очень мне помогли. Я не знаю, как выразить вам благодарность.

— Виздоравливайте, молодой человек, поверьте, это лучшая моя награда. А зовут меня профессор Гренуа.

— Еще раз спасибо.

Охранник вывел меня из кабинета, закрыл дверь, после чего мы столкнулись со вторым охранником, который спешил с исписанным листком в кабинет. Он оглядел меня и спросил у второго охранника.

— Ну что там?

— Все нормально, доктор доволен, без косяков. Парень молодец, ведет себя прилично.

— Ясно. Что по работе?

— Сказал, завтра по общему графику.

— Понял. Давай его к директору, а я пошел отчитываться перед этим старым уродом.

Охранник постучал в дверь, после чего исчез в кабинете. Мы же направились в другую сторону, к очередной двери, возле которой был установлен мягкий диван. Охранник постучал в дверь, после чего раздался голос по громкой связи.

— Подождите.

Охранник зачем-то кивнул головой, после чего повернулся ко мне.

— Занят шеф, подождем. Как себя чувствуешь? Видений нет?

— Спать хочу. А так, все хорошо вроде. Чертики по стенам не бегают.

— Чертики? Ха! Ха-ха, а ты шутник. — охранник рассмеялся, но быстро стал серьезным. — ты главное, с доктором не шути. И видения не придумывай. Доктор быстро поймет, что ты его дуришь. И о том, что видишь не молчи. Поверь, это очень серьезно, в первую очередь для тебя. Некоторые скрывают, в итоге не получают лечения. А потом в петлю лезут или на охрану нападают, а это здоровья не прибавляет. Понимаешь? В общем, смотри, тут парни нервные в охране работают. Каждый из них видел, как пациенты, вроде тебя, с ума сходят. Поэтому шутить не будут.

— Входите!

Охранник не договорил и открыл передо мною дверь. Я вошел внутрь и оказался в небольшом кабинете, где за столом сидел мужчина в гражданской одежде. Я его узнал, это был тот, с кем разговаривал полицейский. Я оглядел его и понял, что одежда директора отличается от той, что я видел у горожан. Это была явно дорогая одежда, судя по ткани и явно не являлась ширпотребом. Директор оглядел меня, улыбнулся и указал на крело напротив себя.

— Рад видеть, что вас уже не только привели в человеческий вид, но и вылечили вам руку. Присаживайтесь, обсудим вашу ситуацию.

Я присел в указанное мне кресло и уставился на директора, который тем временем доставал какие-то листки из разных папок и выкладывал их на стол. Собрав все нужное, он повернулся ко мне.

— Итак, вам уже сообщили о том, как и почему вы оказались в той ситуации, которая привела вас к тому, что вы оказались здесь?

— Мне сказали, что я наркоман. Но я ничего не помню.

— Да, это вполне нормально, что вы потеряли память. Нормально в том плане, что это не самый страшный исход. Наркотики страшная вещь. Итак, вы согласны с диагнозом?

— Я…не знаю. Я же не медик, да я вообще не знаю, кто я.

— Ага, значит вы подтверждаете диагноз. Согласны ли вы на лечение?

— Я даже не знаю. А что у меня есть выбор? Ну в том плане, если я откажусь, то что мне делать дальше? Куда мне идти? Есть ли возможность, хоть как-то узнать, кем я был раньше? Быть может, у меня есть семья и меня ищут?

— Ну, покинуть сразу нас, вы не сможете, к сожалению. Есть ряд процедур, которые нужно выполнить, чтобы получить право на выход. Обычно это бывает, когда человек полностью здоров и может пройти тест на психическое здоровье. Вы поймите, это не попытка вас удержать, это необходимость, чтобы спасти вас от жутких последствий, которые могут вызвать изменения в вашей психике, а так же спасти возможные жертвы, которые могут появиться от ваших действий. Вот посмотрите.

Директор протянул мне листок, который я взял и принялся читать написанное. Текст был заурядным порождение бюрократии, тем не менее, за скупыми и заумными словами в тексте, таилась страшная статистика. По ней, каждый второй наркоман, который употреблял микроделит, совершал тяжелое преступление, если оставался без лечения. Из оставшейся половины, которая не шла на преступление, две трети сходили с ума, погружаясь в овощное состояние. Остальные же либо сводили с собой счеты, либо пропадали без вести, и лишь единицам хватало сил, чтобы вернуться в обычную жизнь.

— Как видите, мы просто не можем выпускать всех, кто не пожелал остаться.

Я задумался и понял, чего от меня хотят. Это была двойная ловушка, выхода из которой не было. Если бы я сказал, что хочу покинуть эту лечебницу, то меня бы оставили под предлогом того, что необходимо провезти проверку. А если дам согласие, то меня оставят тут согласно моему же желанию. Это был хитрый ход, отчего у меня возникло понимание, что никуда меня не выпустят, да и не собираются. Вот только не было понимания, к чему вся эта сложная игра.