Из минусов были недавно перенесённые травмы, ожоги по всему телу и проломленная в затылочной части бестолковка. Ну, и полная потеря памяти. Вишенкой, так сказать, на торте.

Ну а, к плюсам смело можно было отнести, в общем и целом, почти полностью восстановившееся здоровье. Как понял из, по-прежнему раздававшихся вокруг охов и ахов, невероятная регенерация и, на сто процентов восстановившаяся, целостность моей шкурки.

Ну, и молодость уцелевшего в катастрофе организма, тоже смело можно записать в актив.

Отчего решил, что я юн и хорош собой? Так, из-за недавнего и, надо сказать, довольно-таки тесному общению с моей хорошенькой сиделкой. Девушки в подобных ситуациях, не мозгом думают. А, руководствуясь древними, как сама Вселенная, инстинктами, подсознательно выбирают партнёра, адекватного с ними возраста.

Ну а, так как юное и тонкое, к тому же, так приятно пахнущее, тело никак не могло принадлежать кому-то вроде очень мною глубокоуважаемой Елизаветы Семёновны, то вывод о числе прожитых мною лет, напрашивался сам-собой.

Ведшиеся в полный голос дебаты, тем временем, продолжались. Мнения, как всегда, разделились. Кто-то был «за», некоторые — ну, куда ж без этого! — «против». Ну и, естественно, нашлись такие, что «требовали дальнейшего всестороннего изучения феномена». Правда я так и не понял, какой конструктивный посыл для меня лично имеют все эти, на мой взгляд, пустопорожние разговоры.

Ну, выздоровел человек немного раньше предполагаемого времени, так что его, теперь из больницы не отпускать? Правда, тут же пришло на ум, что идти-то мне, собственно, пока что некуда. Так что я благоразумно молчал, так сказать, «в тряпочку», и старался не сильно отсвечивать.

Выпишут ещё, и что дальше? Если я про себя ничегошеньки не помню. Блядь! Я даже имени своего не знаю. А эти… «трубки клистирные», и «господа Пилюлькины» всё как-то обезличенно именуют. «Он», «пациент» да «выздоравливающий». Ну, и ещё «феноменом» обзывались и, порою, требовали чуть ли не препарировать меня, на предмет «всестороннего изучения».

К счастью для меня, «пустить на органы» вашего покорного слугу не дал всё тот же Лев Абрамович. Твёрдо напомнив, что моё дело на контроле «на самом верху» и он вынужден будет доложить об улучшившемся самочувствии поднадзорного уже сегодня.

— Так что, ещё денёк другой понаблюдаем. И будем готовить нашего героя к выписке. — Резюмировал он, подводя черту, под, неизвестно за каким хреном, устроенными дебатами. — Как раз к заседанию горкома партии, приуроченному ко дню космонавтики, и выпустим.

При упоминании магических слов «заседание» и «горком партии» все как-то сразу приутихли. И, по многозначительному переглядыванию, я догадался, что это и есть самый главный орган в тутошнем социуме. Где, вне всякого сомнения, сидят и руководят процессами наиболее значительные лягушки.

Тут, молча и бесстрастно внимавшая всей этой какофонии Елизавета Семёновна набросила на меня пахнущую хлоркой простыню и, дождавшись, пока члены высокой комиссии покинут процедурную, покатила к выходу.

Правда, Яков Моисеевич, который как я понял, был чуть пониже рангом, чем Лев Абрамович, задержался на секунду, чтобы отдать указание.

— Пять кубиков глюкозы внутривенно. — Распорядился он, перед тем, как закрыть за собой дверь. — И курс витаминов «Бэ-четыре».

Что такое глюкоза я знал. А вот про таинственный «Бэ-четыре» не имел ни малейшего представления. Но, спорить, разумеется, не стал и, под неодобрительным взглядом Елизаветы Семёновны, крутя во все стороны головой, выехал из процедурной.

Где каталку с моей, вроде как признанной здоровой, но всё-ещё не опущенной в свободный полёт, тушкой всучили дожидавшейся в коридоре Верочке. Которая, взглянув на моё индифферентное лицо, почему-то вдруг покрылась краской и, прижав руки в запунцовевшим щекам, тихо ойкнула.

— Этого на рентген. — Равнодушно распорядилась Елизавета Семёновна. — А потом пять глюкозы и курс «Бэ-четыре».

— Сделаю, Елизавета Семёновна. — Тут же подтвердила указание Верочка.

И, приняв у старшей коллеги эстафетную палочку, в роли которой выступал развалившийся на, по прежнему смешно тарахтящей колёсиками каталке, я, споро потолкала меня, как понимаю, в рентген кабинет.

— Вер, мне б планшет на время. — Решив воспользоваться подвернувшейся возможностью, осторожно попросил я. — И, если можно, данные для доступа к местному Вай-фаю.

— Чего-о? — Пришедшая в изумление от моих слов девушка запнулась и сбилась с шага. Отчего тележка свернула немного в сторону и, закономерно, врезалась в одну из стен. — Какой тебё хай-фай?

— Извини. — Сразу же пошёл на попятую я. — Наверное, просить столь дорогой гаджет было бестактностью с моей стороны.

— Ну да, добиваться от меня гадостей, было не самой лучшей твоей идеей. — Грозно нахмурив бровки, подтвердила какую-то собственную догадку, вмиг посуровевшая Верочка. И, наклонившись к моему уху, она недовольно прошипела. — Ты что думаешь, раз позволила тебе распускать руки в палате, так уже и непотребства от меня требовать можно?