Конечно, есть еще фактор висящей над нами в космосе Машундры, которая может жахнуть (и жахает иногда), но тут Окалина ничего толком не говорит. Мол, мы с этим работаем.

Ладно, Благовещенск так Благовещенск.

Глава 3

Трепанги в меду

Движок «зиловский» урчит и порыкивает, солнышко греет кости, лепота же? Почти. Зверский запах отработанной горючки терзает нос своими удушливыми миазмами, а водитель «зилка» даже не подозревает, что везет в кузове пару умных, приятных и очень способных молодых людей, поэтому на каждой колдобине я нехило так подлетаю, бухаясь затем назад, на закрытый брезентом песок. Хитрая Ленка, пару раз так громыхнув костями, теперь лишь банально делает вид, что она типа лежит со мной в кузове, а на самом деле эта наглая особа летит с той же скоростью, с которой едет машина, ориентируясь на меня и каждый раз, как я подлетаю на очередной колдобине, корректируя полёт.

— Ну а чего? Ты ж не захотел мягким облачком стать… — на моё бурчание загорающей Довлатовой было пофиг.

— Как ты себе представляешь грузовик с облаком сверху, а? — хрюкнул я от очередного приземления.

— Как будто это мои проблемы… — фыркает обросшая коротким ёжиком волос на голове девушка, — Каждый устраивается как может!

Едем какое-то время молча. Почему так? Да потому что там, в сотне-полутора километров над нами — висит Машундра. А у этой дурынды какой-то дикий энергетический удар, который может МБР-ки разваливать прямо в шахте. Мне видео показывали, где она зачем-то по хорошему такому КПП вжухнула. Вспышка фиолетово-розовая, пыль, дым, семь трупов разорванных. Был КПП и… раз, коробка бетонная. Гроб. Жуткая точность и вполне достаточная сила. Не для того, конечно, чтобы все за головы хватались и кругами бегали, но неосапианту хватит, даже такому, как я, наверное.

Так вот, мы не знаем, каким образом Машка цель находит и видит, поэтому пробираемся к Благовещенску тайно, стараясь не попадаться никому на глаза. Сделать это человеку-туману и человеку-невидимке — совсем несложно. Так что вот, едем и едем. Почти хорошо, хоть дорога и говно. Всё равно я уже столько раз шарахнулся на брезент, что там в песке уютная такая впадина, куда падать одно удовольствие.

— У тебя с самого Стакомска рожа такая, как будто ты говна наелся, Витька, — наконец, подает признак жизни Довлатова, — Че тебя так перекосо*било? Что мелкая залетчица на алименты подаст? Забей болт, не подаст! Гарантирую!

— Да иди ты в пень, обжора вороватая, — протянул я, — Не в этом дело. Просто представляю, как вы, то есть девки, пихаете себе…

— А вот тут, Виктор Анатольевич, вы идёте на х*й! — внезапно и очень зло выдала Ленка, от чего я даже к ней развернулся, — Идешь ты туда, козёл, вместе со своими сраными понятиями, понял! Кобелиными! Что твоя, что любого другого мужика жижа эта — всего лишь белок с информацией! Всего лишь! И если твоя жижа девке не подходит, то что ей, всю жизнь без ребенка быть?! Ты понимаешь, дурака кусок, что раньше бабы каждую неделю к медичкам бегали и аж коктейлями спринцевались? Незаконными?! Сами сестрички их мешали, мол, так шанс выше! Ничего ты не понимаешь! Ты, Витя, не баба, ты просто козёл! Живешь в своем козлинском мире, ну и живи! А попробуешь еще раз нос сунуть туда, куда тебя от любви и доверия пустили, так я всем расскажу, что тебя волнует и как!

Смотрю на неё. Ленка зла как тридцать три козла. Тут и спрашивать ничего не нужно, все ясно-понятно. Похоже, тоже из этих. Давно и надежно. Более чем понятно. Если твоя жизнь ежедневно катится под откос, если приходится притворяться кем-то другим, придурковатой шлюхой, к примеру, во имя исполнения «чрезвычайно важных» заданий, то поневоле будешь хотя бы подсознательно, но искать отдушину. Хотя бы в виде шприца с живыми сперматозоидами. Цель. Свет в конце туннеля.

Здравствуй, новый Витя, производитель жидкого наркотика. Причем, что хуже всего — именно того, который ты ненавидишь всем сердцем. Надежды.

— Вы, бабы полоумные, меня даже не спрашивали, — говорю я, — Всё сами решили. Удобно решили, для себя. А теперь ты тут орёшь как потерпевшая, причем на человека, который сам не подозревал, что он дойный козёл. И другие — тоже. Мол, это сугубо ваше, женское, дело, а ты, Витя, коли не баба, так не суй в него свою носяру, да? А знаешь, я бы даже и не совал. Понимаю, что у вас проблема. Огромная проблема. Что решаете её как можете, любыми средствами. Но твоя рыжая подруга-стерлядь нафаршировала именно моей спермой мою подругу, слышишь, сучка лысая? Вы настолько ох*ели со своим конвейером, что потеряли берега. Всё ради результата, всем ради результата. И вот это я принять не могу. Это уже совсем не по-людски.

— А мы и не люди, Витюша, — неожиданно слегка успокаивается взбешенная Довлатова, — И c этой меркой к нам не лезь. Всё! Будет у Викуси ребенок, будет он, может, похож на тебя, но это уже не твоё дело, понял?!

— Почему это не моё? — удивляюсь я, — Когда это я от него отказался, а, Ленусик-непоймусик? Потому что вы так решили, а? Так ты знаешь, как я отношусь к таким вот чужим решениям. И на что способен.

— Ты… — в глазах бывшего агента Кремля мелькает страх. Прямо видно, как у неё случается озарение по поводу кого и чего мы тут ведем спор. Я тот еще отморозок, с заслуженной репутацией, просто никогда никого из своих и пальцем не трогал. Эту конкретную Ленку трогал, конечно, причем отнюдь не пальцем и отнюдь не просто так, но тогда она сама нарвалась по полной. Однако, серьезных конфликтов не было.

— У каждого действия есть последствия, — говорю я, — Если вы их не принимаете в расчет — то вы сами себе злобные буратины. За каждым шприцом с «жижей» стоит мужик-неосапиант, который может спросить за своего ребенка. Или просто отнять. Ему, как и вам, дурочкам, будет глобально насрать на это ваше коллективное «нам нужнее». А я могу поступить еще хуже — забрать и Викусика тоже. У меня все девчонки делом заняты, на романтику не размениваются, а я такую жизнь этой девчонке могу организовать, что у вас, ведьм безбашенных, зубы лопаться от зависти начнут. Так что не буди во мне зверя.