Итогом большой работы П.Н. Третьякова над древностями второй половины I тысячелетия н. э. явилось его исследование о северных восточнославянских племенах — кривичах, словенах новгородских и вятичах (Третьяков П.Н., 1941, с. 4–53). Словене новгородские характеризовались на основе их древнейших погребальных памятников — сопок, кривичи — по материалам длинных курганов, а с вятичами связывались погребальные насыпи с домовинами типа Шаньково-Почепок. Б.А. Рыбаков попытался проследить историю и восстановить территорию полян и северян не только по курганным материалам IX–XII вв., но и по памятникам III–VIII вв. Северянскими он считал городища роменской культуры, а с полянами — крупным племенным союзом, занимавшим оба берега Днепра, — связал вещи с выемчатой эмалью днепровского типа и антропоморфные фибулы (Рыбаков Б.А., 1947, с. 81–105).

П.Н. Третьякову принадлежит обобщающая работа по восточноевропейским древностям I тысячелетия н. э. и более древней поры, сыгравшая заметную роль в изучении предыстории восточного славянства (Третьяков П.Н., 1948; 1953). К сожалению, огромные материалы древнерусских курганов не были использованы в работе, что, естественно, обеднило исследование. Теперь, когда получены новые данные по восточноевропейским древностям I тысячелетия н. э., далеко не все положения книги П.Н. Третьякова удовлетворяют науку.

Для археологии послевоенных десятилетий характерно пристальное внимание к славянским памятникам третьей четверти I тысячелетия н. э. Не менее активно исследовались и синхронные древности соседнего населения. В результате плодотворных экспедиционных изысканий в общих чертах была создана этническая карта Восточной Европы накануне широкого славянского расселения (Третьяков П.Н., 1966; Седов В.В., 1970б, с. 8–76; 1978 г, с. 9–15). К настоящему времени в распоряжении археологов имеется свыше 40 тысяч славянских погребальных комплексов, которые являются неоценимым источником по восточнославянской истории.

В нашем труде сделана попытка обобщения всех археологических материалов, накопленных наукой. Первый раздел книги отведен периоду, который непосредственно предшествовал сложению восточного славянства. Без изложения основных вех ранней славянской истории остались бы непонятными многие стороны расселения и формирования восточнославянских племен.

Важнейшей задачей второго раздела исследования является изучение истории племенных групп восточных славян, известных по русским летописям, условий их расселения и формирования, а также анализ взаимодействия их с неславянским населением Восточной Европы.

В заключительных разделах книги освещаются некоторые общие вопросы восточнославянской археологии — социально-экономическая история, условия сложения древнерусской народности, русская дружина по данным археологии и языческая религия. Изучение этих вопросов прежде всего основано на тех же курганных Материалах, которые служат основным источником при анализе истории восточнославянских племен.

В основе исследования лежат археологические материалы. Их анализ и интерпретация составляют каркас настоящей книги.

В связи с успехами археологического изучения восточнославянских племен летописного периода с 30-х годов XX в. антропологи стали систематизировать краниологические материалы из курганных могильников X–XIV вв. в зависимости от племенных ареалов, устанавливаемых археологами (Дебец Г.Ф., 1932, с. 69–80; 1948; Трофимова Т.А., 1946, с. 91–136; Происхождение русского народа, с. 248–255; Алексеев В.П., 1969, с. 162–207; Алексеева Т.И., 1973).

Однако племенное деление восточного славянства, детально изученное археологами, не нашло какого-либо соответствия в антропологической дифференциации славянского населения эпохи раннего средневековья. Антропологическая карта Восточной Европы X–XIV вв. оказалась весьма отличной от синхронной археологической, что с исторической точки зрения представляется вполне оправданным. Как показано ниже, племенное деление восточного славянства сложилось только во второй половине I тысячелетия н. э. и было результатом широкого расселения славян и отчасти их взаимодействия с местным населением. В отличие от материальной культуры, антропологическое строение не подвержено быстрым изменениям. Истоки антропологического членения восточного славянства относятся к более древней поре и во многом зависимы от антропологии субстратного населения, вошедшего в состав славянства. Поэтому палеоантропология славян не может быть связана с основными проблемами настоящего исследования. Данные антропологии анализируются лишь при рассмотрении отдельных тем.

В антропологическом строении восточного славянства эпохи раннего средневековья выделяется четыре основных типа. Они установлены при анализе краниологических материалов, полученных из курганов и городских кладбищ древней Руси, вне зависимости от племенных ареалов, намечаемых археологией и летописью (Седов В.В., 1977а, с. 148–156).

Для юго-западной части территории восточнославянского расселения характерен мезокранный, относительно широколицый антропологический тип. Серии черепов этого типа происходят из курганов Волыни и южных районов Припятского Полесья, из древнерусских могильников Прикарпатья и Молдавии, а также из некрополей Киева, Витачева и Родни.