– Но тогда я не смогу вас поселить: мне нужно забронировать средства на вашем счете.

– Давайте я оставлю у вас паспорт или ноутбук, такая бронь подойдет?

– Нет, так не положено.

За окном свистел ветер. Я судорожно листала онлайн-карту на телефоне: поблизости ничего нет… до рейса шесть часов… говорят, что один член Французской академии, русский эмигрант, в молодости жил на парижском кладбище [10] , так может быть, и мне переночевать в каком-нибудь уютном склепе по соседству?..

Чемодан жался к ноге, как собака, которую в холодную ночь выгоняют из дома.

Видя мои страдания, администратор смягчился:

– Ладно, давайте сюда вашу российскую карту, я попробую что-нибудь сделать.

И – словно голос с небес!

– Вот ваша карта и сдача. Ваш номер 307, приятного отдыха.

Очевидно, администратору просто стало жаль меня, и он как-то обошел требования системы, потому что на моем российском счете он ничего забронировать не мог. Но в тот момент в моей голове не промелькнуло даже тени этой мысли, потому что я в несколько прыжков вместе со всем своим багажом воспарила на четвертый (третий по-здешнему) этаж.

…Через десять часов, снимая чемодан с багажной ленты в Хельсинки, я по привычке нажала на кнопку выдвигания ручки и остолбенела: ручка выдвинулась до конца, как ни в чем не бывало! Колеса скользили по полу аэропорта, будто новые.

Раз чемодану не удалось умереть в Париже, то заканчивать свои дни в Финляндии он, по-видимому, не собирался.

Я улыбнулась, закинула рюкзак на плечо и покатила чемодан за собой.

Огромный зеленый рюкзак с оранжевой каемкой съездил со мной на полторы французских стажировки и в бесчисленное количество более мелких поездок. Страшно подумать, что в мои руки он попал уже пожившим и готовым выйти на пенсию.

Когда в преддверии осенних каникул в Гренобльском университете [11] (представляете, у французских студентов есть каникулы весной и осенью!) мы с подругой Полиной готовились к большой поездке на север Франции, во мне внезапно заговорила совесть: как же так, я буду отдыхать на каникулах? Прямо-таки отдыхать? А как же диплом?

– Ну возьми с собой ноут, поработаешь в свободное время, – предложила Поля.

– Да я не хочу таскаться еще с одной сумкой!

– Зачем тебе две сумки? Возьми рюкзак, в него все поместится. Вот, держи, – Поля полезла куда-то на антресоли и вытащила оттуда помятый, но вроде бы целый и вместительный рюкзак. – Бери, я себе новый купила, а этот собралась выбрасывать, потому и убрала.

Пару недель спустя в невесть сколько часов утра мы уже ехали в поезде Кан-Понторсон. В окне под серым небом мелькали сочные зеленые поля, между которыми изредка проносились нормандские деревушки с одинокими колокольнями. Поля спала, а я стучала по клавишам ноутбука, расшифровывая франкоязычные интервью. Напротив на свободном сиденье стоял рюкзак, философски глядя двумя прорезями кармана на совершенно плоский горизонт. Я тоже поглядывала в окно, стремясь первой различить знаменитый силуэт Мон-Сен-Мишеля [12] , напоминающий одновременно Хогвартс и Диснейленд.

Рюкзак уже успел промокнуть под бесконечным нормандским дождем и забиться сувенирами с изображением Руанского собора, изящных утесов Этрета, особняков Довиля и базилики Лизьё. В Кане, к сожалению, мы ничего не купили и почти ничего не увидели, потому что приехали в город уже под вечер, а выехали из него в шесть часов утра. Кто же тогда знал, что через год мы с рюкзаком снова приедем в Кан и останемся там на целый семестр!..

…В Канском университете мне повезло учиться вместе с группой киноведов, которым задали снять короткометражный фильм по стихотворению из хрестоматии. После долгих споров ребята остановились на стихотворении сюрреалиста Андре Бретона «Подсолнух», и я, к стыду своему, не оценила их выбор по достоинству. Речь там шла о путешественнице, которая гуляла по Парижу, а вокруг нее творились всякие чудеса: звенели колокольчики, разговаривали сверчки и гуляли привидения. На очередной встрече съемочной группы я вздыхала, ожидая, что мне в лучшем случае дадут роль третьего сверчка в пятом ряду, когда режиссер вдруг спросил меня:

– Хочешь сыграть главную роль?

– Да!!!

– Смотри, если ты играешь путешественницу, то тебе надо будет одеться по-походному. Куртка, джинсы, кроссовки… Найдешь?

– Найду. А еще, – я решила зайти с козырей, – у меня есть рюкзак.

– Отлично, бери его!

Через месяц я отправила готовый фильм Поле, не удержавшись от того, чтобы не поддразнить ее:

– Ни за что не угадаешь, кто здесь играет в двух главных ролях!..

В некоторых сценах рюкзак, сияющий от осознания своей пользы для общества, выглядел даже лучше меня.

– Для начала – общий план: поезд прибывает на перрон. Средний план: путешественница выходит из вагона и беспокойно озирается. Дальше крупным планом, но слегка снизу, ее лицо, пока она спускается в подземный переход…

Я быстро записывала за Томом: plan d’ensemble, plan serre, contre-plongee [13] . Пока что толку от меня было немного, поскольку в кино я не понимала ровно ничего, но все эти термины могли пригодиться мне потом в каком-нибудь переводе.