— С самого начала.

— Дверь кухни, вот она, сам видишь, отворяется в сторону леса. Как-то вышел я и вижу — два медвежонка! Да не то, чтобы маленькие, а уже порядочные… Один стоял на четырех лапах, а второй вроде бы сидел, передние лапы держал у груди… вот так! Я еще подумал — вот бы сфотографировать! Сам-то я какой фотограф, а сосед Черняев большой мастер! Вынес я полбулки хлеба, мяса и несколько картофелин. Медведи стоят, смотрят и не убегают. Бросил я им, а сам задом к двери… Смотрю в окно — потихоньку подходят… Один ухватил кусок мяса, второй давай отнимать… Смех! Сказал Черняеву, он пришел на другой день, фотографировал. Хорошие снимки получились. Потом уж и отдыхающие наладились сниматься около медведей. Нам-то они не мешают, копаются на помойке в картофельной шелухе и консервных банках… Некоторые работницы, правда, боятся…

— А кто же их кипятком?

— Вот этого я не видел. Не знаю… Или нечаянно, или кто-то со страха… Ты, Григорий, побывай у Алешки, что рыбу принимает. У них там тоже что-то было с медведем.

Алешка рассказывал так:

— В лесу машина остановилась, трамблер отказал. Мы возились часа два, я торопил шофера — жарко, как бы рыба не испортилась. «Все, — сказал Генка, — поехали!» Я зачем-то заглянул в кузов и отскочил! Там сидел медведь и ел рыбу. С хрустом так… Как его прогнать мы не знали. Генка завел мотор, медведь спрыгнул и побежал в лес. Сначала он припустил по дороге. Генка хотел развернуться и погнаться за ним, но я отговорил — зачем такое баловство…

Алешка советовал съездить в кочегарку, там, вроде бы, медведь опрокинул емкость с соляркой… Но Григорий уже не слушал, у него разболелась голова. «Оставлю на завтра», — решил он.

Он ехал на кордон по лесной тропе и мерещилось ему: то тут, то там из-за дерева выглядывает медведь, машет лапой и строит рожи.

Утром Григорий вышел на крыльцо, огляделся и остолбенел! Мотоцикл его стоял, прислоненный к сосновому стволу, розовому в свете утра, а в седле сидел… медведь! Сидел, опершись передними лапами на руль! Егерь попятился и протер глаза. Медведь весело поглядывал черными глазенками и качал башкой.

— А ну, пошел! — закричал Григорий. Схватил черенок лопаты и бросился на медведя с такой яростью, какой в себе и не подозревал. Зверь с ревом побежал! Григорий швырнул вслед палку, посылая проклятия всем прирученным зверям и всем тем, кто их приучил…

Судьба медведей была решена очень скоро. Директор созвал небольшое совещание. В лесхоз пришло очередное письмо, подписанное группой отдыхающих, которые требовали предоставить им нормальный отдых, и не травить медведями. Копия письма, как оговаривалось, была направлена в областной центр. И хоть это было всего лишь письмо, Григорий ясно услышал тот скрипучий голос, что несся ему вдогонку в санатории «Волна».

— Вот такие дела, — сказал Иван Дмитриевич, протирая платком стекла очков и в голосе его чувствовалась неуверенность и виноватость.

— Надо отловить! — внес предложение старший охотовед. — И передать зоопарку.

— Поддерживаю! — сказал директор. — Не вижу другого выхода. Что скажешь ты, Григорий?

— Отловить… А как ловить будем?

— Думайте! Завтра обсудим!

Но назавтра был совсем иной разговор.

— Звонил в зоопарк, — сказал Иван Дмитриевич, и все насторожились, почуяв неладное… — Зоопарку не нужно… У них есть медведи…

Директор потупился.

— Пришло распоряжение… Думаю, что придется отстрелять…

5

Прошло несколько лет и про медведей стали забывать. Но рассказы о них сохранились, обрастали вымышленными эпизодами. Кто верил этим рассказам, кто нет. Отдыхающие жалели медведей и нередко можно было слышать разговоры о том, что вот были времена — дикие звери подходили прямо к человеку, а теперь все кругом поразгоняли, поуничтожили…

Один Григорий знал, что в его обходе живет медведь. В лесу иногда попадались разрушенные муравейники и вывернутые из земли валуны, да такие, что под силу только медведю. Самого же медведя увидеть не удавалось.

Но однажды случилось… Григорий шел на дальний участок обхода к озеру Лебяжьему, чтобы проверить гоголятники, почистить и подремонтировать, если нужно. Было раннее утро, птицы только начинали пробовать голоса, над низким кустарником повисла туманная дымка. В том месте, где тропа круто поворачивала, огибая болото, навстречу Григорию вышел огромный медведь. Медведь, как и егерь, не ожидал встречи, остановился в трех шагах и замер в растерянности. По-видимому, поняв, что таиться и бежать поздно, медведь угрожающе рявкнул.

Григорий оцепенел, не в силах отвести взгляда от маленьких блестящих глаз зверя… Это был Горбатый! Те же высокие лопатки, темная масть и низко опущенная голова. Но какой он стал большой! Лапа медведя, упершаяся в комель осины, не уступала по толщине стволу.

— Иди, иди, Горбатый, — невнятно и хрипло произнес Григорий. Язык его сделался неповоротливым.

Медведь медленно повернулся и пошел, мотая из стороны в сторону лобастой головой. По пути он наподдал лапой трухлявый пень, и тот разлетелся грязно-желтыми брызгами.