Утром, еще до восхода, прихватив с собой ружья и лопаты, мы отправились на мотоцикле туда, где я встретил волчицу. Сухая балка начинается у леса и идет в степь. Со дна ее выбивают небольшие ключи, образуя ручей. Ручей то разливается широко, превращаясь в омуты, в которых плавают красноперые окуни, то вообще исчезает. Потом, ниже, новые ключи рождают новый ручей и так далее.

Логово мы нашли быстро, даже удивились, что Матерая на этот раз так оплошала. Но лопата вошла в землю сантиметров на пять и уперлась в камень! Стало ясно, что достать волчат будет нелегко — ход в нору шел между огромных валунов.

Время уже близилось к полудню, а мы выкопали всего один камень. Большой длинный камень. С трудом подняли его за один край и спустили по склону балки. Работу нужно было закончить сегодня. Поэтому, несмотря на усталость, мы продолжали копать. Иногда мне казалось, что сзади кто-то пристально смотрит в спину. Оглянулся — волчица! Черная, как уголь, голова высунулась из кустов, глаза большие, желтые, как яичные желтки. Я за ружье, но куда там — волчицы уже не было. Данилыч все видел, но продолжал молча ковырять землю, как будто ничего не произошло…

Наконец нам стало понятно, что как ни торопись, а работу придется отложить до завтра. Матерая, конечно, попытается спасти волчат, унести их на новое место. Что делать? Ночевать у логова не хотелось — заснешь с усталости, а кто знает, что на уме у волчицы?

Мы принесли большой камень и плотно забили вход в нору, здесь же побросали свои потные майки, чтобы запах отпугивал зверя. По совету Данилыча я принес банку бензина и всплеснул около норы… Усталые, измученные мы отправились домой.

На следующее утро я едва поднялся. Все тело ныло, спина не гнулась. Но медлить нельзя. Завел мотоцикл и поехал к Данилычу. Он, покуривая, сидел на крыльце — ждал меня. Скоро мы были в Сухой балке. Там нас ждало разочарование… Оказалось, что, несмотря на наши уловки, Матерая прокопала под камнями ход и унесла всех волчат. Я удивлялся безрассудной храбрости волчицы, а Данилыч спокойно сказал:

— Мать она, потому и не побоялась…

Долго после этого я не встречался с Данилычем. Но однажды в конторе лесхоза мне сказали, что приходил егерь, искал меня, хотел о чем-то поговорить.

Вечером я был у него. Данилыч, усмехаясь, провел меня в сарай и осторожно приподнял крышку деревянного ящика. Я посветил фонариком и увидел двух волчат. Один, поменьше, спал, свернувшись клубком, второй, покрупнее, вскочил и оскалил белые зубы. Глазки его поблескивали довольно злобно.

— Потомство Матерой, — сказал Данилыч. — Двух удалось добыть. — Я тебя позвал вот зачем, — продолжал он. — Мотоцикл на ходу? Сможешь приехать завтра? Попробуем взять волчицу…

— А где нора?

— Увидишь после… Задумал я одно дело. Может, и не совсем это честно — играть на материнских чувствах… Да и неизвестно еще, получится ли?

В условленное время я подъехал к дому Данилыча. Он вышел с ружьем, засунул в карман ватника горсть патронов. Потом вынес из сарая мешок, в котором сидели волчата…

И вот на маленьком «Ковровце» мы с треском несемся в сторону леса. Здесь уже совсем темно. Около большого скрипучего дерева оставляем мотоцикл, дальше идем пешком. Легкий ветерок чуть слышно бормочет в листьях, да где-то далеко монотонно трещит козодой. Данилыч Шагает быстро и бесшумно. Часа через полтора спустились в широкую балку. Под ногами какие-то мягкие кочки и провалы, ноги утопают по колено в сухом мху.

— Вот здесь и будем ждать… — прошептал Данилыч.

Мы устраиваемся в яме возле вывернутого из земли корня. Время тянется томительно медленно…

Взошла луна и осветила ровную площадку, окруженную черными стволами деревьев.

…Из глубины леса потянулся длиной тоскливый вой… В мешке шевельнулись волчата. Потом донесся другой голос, грубее и ниже.

— Теперь замри, — Данилыч приложил палец к губам, хоть и сидел я, не двигаясь. Он подвинул к себе мешок и вытащил волчонка, того, что побольше. Взял одной рукой за шею, второй стал дергать за ухо…

Теперь я понял замысел егеря. Но волчонок не хотел визжать. Ему было больно, но он только сопел и кряхтел. Это был отчаянно упрямый и терпеливый волчонок.

Опять раздалась невеселая песня, сначала волчицы, потом волка. Я представил себе — где-то там, за деревьями, на холме, они выли, подняв головы к усыпанному звездами небу — два загадочных неясных силуэта…

Данилыч снова полез в мешок. Теперь он вытащил маленького волчонка, дернул его за ухо… пронзительный визг распорол тишину. Вой волков оборвался. Данилыч застыл с волчонком в руках. Сделалось тихо… Только сердце зашлось гулкой болью.