Шрифт:
Свою жизнь последние двенадцать лет Ирина не могла назвать счастливой. Спокойной и нормальной — пожалуй. Но не счастливой.
И прощаться с ней будет не жаль.
40
Виктор
Всю пятницу, находясь на работе, Горбовский нет-нет да и вспоминал о будущей встрече с зятем. Волновался ужасно — как школьник перед итоговой контрольной работой. Потому что прекрасно понимал: если понравится этому Борису, то приобретёт в его лице неоценимого союзника, с помощью которого можно будет подобраться ближе к Ульяне. Насчёт того, чтобы вновь начать общаться с Мариной, Виктор и не мечтал — дочь с её твердолобым характером скорее умрёт, чем позволит себе смягчиться. Конечно, если будет шанс, он постарается им воспользоваться, но Горбовский всегда был реалистом. Наладить отношения с зятем и внучкой — да, это реально. А вот Ришка… вряд ли.
Но хотелось, безумно хотелось. Не менее сильно, чем вернуть Иру. Виктор постоянно вспоминал детство близнецов — как он гулял с ними, общался, читал вслух книжки, объяснял что-то. Как помогал делать уроки в младших классах. Как дул на ссадины на разбитых коленках и локтях, как прикладывал к ним подорожник. Как заглядывал в детскую во время болезни, чтобы убедиться — дышат, и нос не заложен…
Удивительно, но воспоминания, оказывается, могут быть одновременно и счастливыми до дрожи, и горестными до боли и спазмов. Потому что не уберёг, потерял, предал.
А как близнецы всегда смотрели на него! Особенно Марина. Она просто обожала отца, он для неё был непререкаемым авторитетом, абсолютным положительным примером, идеалом мужчины. Был, да… И Ришка мечтала стать врачом, как Виктор и бабушка с дедушкой. В итоге пошла учиться в экономический, причём вместе с Максом. Почему? Виктор ли в этом виноват? Или хотя бы в этом нет его вины, а просто дочь передумала?..
В пятницу вечером, когда Горбовский уже был дома, написала Ира насчёт завтрашней встречи.
«Мы с Борей будем ждать тебя к полудню в кафе недалеко от их дома. Адрес…»
Горбовский несколько минут не мог дочитать сообщение: так завис на словах «мы с Борей». «Мы»… И дело было даже не в том, что Ира собиралась присутствовать на этой встрече, а просто в используемом местоимении, на которое Виктор теперь не имел права. Он ни с кем не был «мы» — ни с детьми, ни с родителями, ни с Ирой. Сказать «мы» Горбовский мог только по отношению к своему рабочему коллективу, и всё.
Вот так… дожил почти до полтинника, стал обеспеченным и успешным, но всех родных людей умудрился отвернуть от себя. И никто даже не попытался с ним поговорить, понять, что-то исправить…
«А чего тут понимать? — вздохнул Виктор, сохраняя присланный Ирой адрес. — Тоже мне, уравнение Шрёдингера. Все всё правильно поняли. А исправлять должен был я, а не они».
Оглядываясь назад, Горбовский понимал, что хотел бы поступить иначе. Встретиться с детьми, а не ждать, пока перегорит, пытаясь показать, что ценит их мнение. Убедить, уговорить, попросить прощения. Хоть миллион раз попросить прощения! Понадобится — плакать и на коленях стоять. Сделать их своими союзниками и сообща вернуть Иру.
Но лучше бы, конечно, просто не связываться с Дашей. Теперь уже Виктору казалось, что это было совсем не сложно…
.
В субботу с самого утра на улице вновь мело, да так, что Горбовский из своего окна не видел ближайшее дерево, а уж дорогу внизу — тем более. Мерзкая погода, в такую только дома сидеть, чай пить, но… нет, не сегодня. Сегодня слишком важный день, чтобы даже обращать внимание на снегопад — и Виктор действительно практически не обращал на него внимания, ну метель и метель. Раньше бы раздражался, ворчал, но теперь мысли были о другом. О том, поладит ли с зятем, позволит ли тот увидеть Ульяну не только на фотографиях?
А ещё Виктор думал об Ире. И о том, что вновь встретится с ней, такой родной, несмотря на всю её холодность, и о том, по какой всё-таки причине бывшая жена затеяла это именно сейчас. Да, Ира всегда была добрым человеком, но… тем не менее в голову лезли дурные мысли. Что у неё со здоровьем, Горбовский не знал, но понимал, что нужно узнать.
Потому что, если всё действительно так, как он подозревает… тогда дело плохо…
41
Виктор
Борис понравился ему с первого взгляда. Спокойный, с умными и внимательными глазами, и внешность приятная. Виктор ещё из переписки с Ирой понял, что зять, кажется, парень надёжный, но теперь убедился в этом окончательно.
И сразу как-то от сердца отлегло. Может, хотя бы Марине повезёт и в её жизни не будет предательства со стороны мужа? Глядя на Бориса, не верилось, что он способен на подобные поступки.
— Здравствуйте, Виктор Андреевич. — Зять встал из-за столика и подал Горбовскому руку. — Борис.