Однако, пока Виктор умывался и одевался, дрель затихла, и Горбовский тоже остыл. Выпил кофе, растворимый и отвратительно-мерзкий, съел бутерброд с колбасой, при этом постоянно косясь на экран телефона — но аппарат молчал. Последним сообщением было «хорошо» Иры, а затем тишина. И кто бы знал, как она тяготила Виктора…

Хотелось продолжить диалог, спросить что-нибудь — что угодно! — но Горбовский не знал, какой вопрос можно задать, чтобы Ира не закрылась от него и не отправила его номер в чёрный список. Всё более-менее нейтральное он уже спросил. Если только попросить её, словно какую-то шпионку, прислать ещё фотографий Марины и Ульяны. И со свадьбы фотографии тоже увидеть бы. Но это не диалог. На подобную просьбу Ира наверняка просто ответит: «Ладно» — и замолчит. А Виктору хотелось с ней поговорить.

Допив свой тошнотворный кофе, Горбовский подошёл к окну и выглянул во двор.

Виктор всегда терпеть не мог зиму за холод, пробирающий до костей, но вот такую зиму не любил особенно. Дороги замело так, что, если бы он не знал, где у него во дворе газон, а где тротуар, ни за что бы не догадался. И коммунальные службы, как обычно, чистить ничего не спешили — воскресенье же!

Хорошо хоть снегопад закончился. И ветра, кажется, нет. Можно и прогуляться немного, размять ноги. Какой бы мерзкой ни была погода, сидеть дома — ещё хуже.

Виктор быстро оделся и вышел на улицу. Сразу же поморщился — минус двадцать градусов ударили, словно кулаком в лицо, моментально уничтожив даже намёк на тепло. Горбовский, сдавленно выругавшись, натянул на свою лысую голову шапку, потом надел перчатки — и неожиданно улыбнулся, вспомнив, как каждый раз ворчала Ира, когда зимой он приходил с улицы без этих обязательных атрибутов.

— Я капюшон надеваю, — отмахивался Виктор. — А в перчатках неудобно. И вообще я в перчатках на работе хожу, они мне ещё там осточертели.

В то время ему не часто было холодно — наверное, потому что дома всегда было тепло и душевно. Было где погреться. А сейчас нет.

Проигнорировав машину, Горбовский быстрым шагом отправился вниз по улице, понятия не имея, куда направляется. Просто нужно было куда-то идти, чтобы не замёрзнуть, а куда — не так важно. Метро там в любом случае найдётся, на нём и вернётся обратно.

Чтобы не замёрзнуть, Виктор шёл так быстро, что минут через пятнадцать ему даже стало жарко, и он остановился. Сам не понимая зачем, но достал телефон, ещё раз посмотрел на фотографию Марины и Ульяны, на ночную переписку с Ирой… Тяжело вздохнул и убрал мобильник обратно в карман.

Теперь, спустя двенадцать лет, он точно мог сказать, в какой момент всё разрушил. И по какой причине. Но толку-то?

Собственные выводы о сделанных ошибках к делу не пришьёшь. И семью осознанием своей вины вернуть невозможно, как невозможно воскресить убитого. А именно так Виктор теперь воспринимал любую семью — как живой организм, который можно уничтожить.

Вот он и уничтожил. Не учёл только, что сам тоже являлся частью этого организма. Вот и получилось, что заодно Виктор убил и себя.

6

Виктор

Он познакомился с Ирой, когда им обоим было по девятнадцать лет, — на дне рождения однокурсницы Виктора Маши Вронской. Ира была её одноклассницей и лучшей подругой, но пошла не в мед, а на филфак. Они обе были из другого города, только Маша жила в Москве у отца (её родители были в разводе), а Ира — в общежитии.

И первое, что сделал Горбовский, когда увидел серьёзную худенькую девочку с заплетёнными в косичку каштановыми волосами и спокойными светло-серыми глазами, — это сказал в насмешку:

— И чем ты будешь заниматься после своего филфака? Стихи писать?

Ира поджала губы и, фыркнув, отвернулась, а потом и вовсе отошла, примкнув к другой компании. Маша, слышавшая фразу Виктора, покрутила пальцем у виска и округлила глаза:

— Горб, ты совсем придурок, что ли?

— Ну а что? — Он хмыкнул, стараясь не показать, насколько ему неприятно, что эта девчонка даже не стала отвечать. — Разве филфак — это профессия? Чем после института заниматься-то?

Маша покачала головой и припечатала:

— Точно, совсем придурок.

Она тоже отошла, и Виктору стало совсем обидно. Ну серьёзно, что он такого сказал? Хотел же как лучше. Может, эта девчонка одумается, пока не поздно, и поступит в другой вуз? Хотя… откуда он знает, вдруг она из этих… которые вообще не хотят работать, а мечтают только выйти замуж?

Смешно сказать, но Виктор решил проверить собственную теорию: отвёл не слишком довольную Иру в сторону от остальных болтающих ребят, извинился и пригласил на свидание. Всерьёз думал, что клюнет, предполагая, что Маша рассказывала подруге о нём, парне из обеспеченной семьи врачей-хирургов. Сама-то девчонка точно была небогата — это Виктор видел и по одежде, и по манерам. Не было в ней ни лоска, ни пафоса.