Брошенный на столешницу мобильник завибрировал. Шесть новых сообщений от Стэна — этого странного мальчишки, что притворяется глупым в надежде обратить на себя её внимание. Нечего было и ждать, кроме привычной клоунады о помощи. Мари раздражённо цокнула, открывая переписку. Но, к собственному удивлению, обнаружила там совсем не это:

«Привет, прости, что я такой придурок. Знаю, что веду себя странно и, наверное, порядком тебя заколебал. Просто ты такая весёлая, классная и умная, а ещё ты красивая. И я себе все волосы на башке выдеру, если хотя бы не попробую позвать тебя прогуляться со мной. Можешь не считать это свиданием. Пойдёшь со мной?»

Она молчала несколько минут, таращась в дисплей телефона и не понимая, что чувствует к написанному. Её взгляд вновь упал на домашние вещи. Мари плюнула на сомнения и отправила положительный ответ. Вот только была одна проблема — нужно подняться наверх, в ловушку паука. Зажмурилась, превозмогая страх, и взлетела по ступеням в спальню за чистым бельём. Забралась в душ, приоделась, накрасилась и словно даже позабыла о существовании косматого монстра.

Стэн не нарушил своего обещания. Они просто гуляли. Как друзья. И он смешил Мари. Её уже давно никто не смешил. Стэн вовсе не был глупым, просто по-мальчишески неуверенным в себе, но открытость и мягкость Мари вселили в него небывалый подъём духа. И когда на город легла хромая простуженная тень, он сыграл для неё на гитаре, пока они пили мятный чай на крыльце его дома. «А ведь он очень даже мил. И очарователен, особенно в полупрофиль… Никто никогда не играл для меня». Керамическая кружка согревала руки Мари, а в воздухе ощущалась морозная чистота наступающей зимы, и сердце окутывало волшебством, новизной, движением вперёд. Уют и радость этой минуты укрепляли её обиду на равнодушие Коннора всё сильнее: как он смеет отмахиваться от неё, когда всё могло быть так чудесно?.. Да и при чём тут вообще Коннор? Он даже на гитаре играть не умеет! Пусть хоть поселится жить на своей идиотской работе.

Стэн интересовался программированием видеоигр, и Мари с удовольствием принимала его приглашения посетить выставки, посвящённые технологиям. Ей нравилось слушать его увлечённые рассказы, проникаться планами Стэна связать в будущем профессию с разработками игр и приложений. Но её шаги к нему навстречу были осторожными, неуверенными: в глубине души Мари понимала, что с головой нырнула в эти новые неопределённые отношения исключительно назло Коннору. Что она хочет ему доказать? Ведь её милый друг ничего не знает о том, что происходит в её жизни. И в какой-то момент перемены напугали её.

Задыхаясь от волнения, чувства вины и счастья, она неслась прямиком к дому, что так любила. К тому, без кого потускнели её дни. Не звонила в звонок — барабанила кулаком по двери: дескать, никуда ты от меня не спрячешься, придушу в объятиях, если придётся. Едва ключ повернулся в замке, Мари открыла дверь и бросилась на шею Коннора, целуя то в левую бровь, то в висок. Отступил назад под напором её безумной нежности, обещающей опутать его навсегда. Мари услышала, как сделалось рваным его дыхание, и прильнула сильнее — до нетерпеливого стона, дрожа, привстала на носочки в надежде заковать его понадёжнее.

— Ты… ты бы хоть предупредила, что приедешь, — с напускной сдержанностью проговорил он.

— Задолбал со своими отговорками! Как же бесишь! Сил нет! — жалобно проскулила Мари ему в шею. — Ну, предупредила бы я, и что? Опять сказал бы, что устал и бла-бла-бла… Если что-то не так, говори, нечего замалчивать. Я про себя думаю всякую хрень, уже извелась. Пожалуйста, разубеди меня или согласись! Я так больше не могу.

— Ты это серьёзно? — Чуть отстранившись, Коннор взглянул на неё с растерянной полуулыбкой. — Чего опять накручиваешь себя? Я не думаю о тебе ничего дурного. И никогда не думал, раз уж на то пошло.

— Тогда почему прячешься от меня? Мне иногда кажется, что ты меня отталкиваешь. Вернее, уже не иногда! Сейчас мне постоянно так кажется.

— Я не отталкиваю. Просто… — он явно подбирал слова, и Мари это злило, — просто у меня сейчас сложный период. Столько всего разом навалилось, и кажется, я тону.

— Так расскажи мне. Прошу, — ласково и вкрадчиво добавила она. — Господи, ну нахрена ещё нужны друзья, как не делиться проблемами? — Мари почувствовала, как Коннор пытался легонько отстраниться, и в ответ на это сжала руки в замочек на его шее и прижалась крепче, с вызовом глядя ему в глаза.

— Да там нечем делиться. Это просто усталость. Потом пройдёт.

— Не пройдёт. Возьми отпуск, не знаю, сделай что-нибудь, нельзя же постоянно терпеть вот так.

— Мне не поможет отпуск. — Его губы сложились в печальную улыбку. — И мне нужно побыть одному. Мне тяжело, я устал.

— Хорошо. Ты устал, я слышала это много-много раз, — терпеливо и обстоятельно заговорила Мари, — и вижу, что у тебя глаза закрываются, ты на ногах едва стоишь. Пойдём. — Она потянула его за собой к дивану. — Ложись. Я буду рядом. До самого утра. Если вдруг у вас надо что-то приготовить из еды, я могу помочь, не обязательно Хэнка гонять. Умоляю, позволь мне остаться сегодня с тобой…

Мари показалось, что и без того слишком тёмные в мутном свете лампы глаза Коннора вдруг сделались чёрными. Его рот дрожал, а по мускулам лица блуждала незнакомая, неуловимая эмоция. Он весь источал измождённость, скуку, уныние. Что-то мучило его, но он не желал с ней делиться этим. Как всегда.

— Ты не рассердишься, если я всё-таки побуду один? Не уверен, что тебе нужно тратить на хлопоты вокруг меня время и…

— Не рассержусь, — холодно оборвала она его. — Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.