– Для режима папаши у меня есть Хэнк, - заторможено произнёс Коннор, резко ткнув Гэвина в плечо, - мне ещё вот тебя не хватало. Я никогда в жизни не нажирался, дай прочувствовать момент!

– Нихера у тебя ковбойский тон!
– хохоча, отметил Рид, выплюнув обратно в стакан отпитый бурбон.
– Сейчас ещё три глотка пропустишь - гляди и девок снимать пойдёшь.

– Не пойду.
– Легонько мотнув головой, Коннор улыбнулся.

– А чего так? Тебе что, не приделали этот?
– Он кивнул в сторону паха.

– Приделали. Но не в том дело.

– Тебя кто-то отшил, и ты до сих пор сохнешь по ней?

– Можно и так сказать. Хотя «сохну» уже неподходящее слово: мне теперь спокойно, я чувствую себя целым и живым.
– Коннор огляделся по сторонам осоловелыми довольными глазами.
– Я понял, что не умру без неё и не потеряюсь, ведь вокруг столько всего, чего я ещё не пробовал! Мне так многое стало интересно. А учиться даже приятно. Ведь всякий раз, как я преодолеваю новую высоту, я чувствую, что достиг чего-то стоящего, меня переполняет гордость, радость, появляются новые силы и… Хах, система поощрения организма - хороший бонус за старания, пусть и нематериальный!
– И размашистым движением пригладил пальцами бровь - приобретённый им минувшим летом нервный тик.
– Человеческая жизнь вся состоит из этих маленьких побед, преодоления себя, развития.

– Погоди секунду, - бросил Рид, доставая из кармана куртки завибрировавший телефон.

«Да? Нет, не очень отвлекаешь, - грустно потупил глаза.
– Я сейчас не могу, с коллегой в баре сижу. Ладно, договорились… Как там мама?
– нервно застучал пальцами по стойке.
– Она мне позавчера опять жаловалась, что ты её обижаешь, скотина. Имей в виду, ещё раз посмеешь хотя бы замахнуться в её сторону, я тебе яйца отстрелю! И даже не послушаю её уговоров… Ладно, до связи», - тяжело выдохнул и убрал трубку обратно, затем лихо осушил стакан.

– Отчим мой.
– Гэвин почувствовал в выражении лица собеседника незаданный вопрос.
– Та ещё мразина, как и родной папаша. Мама умеет находить подонков! Всю жизнь верила, что лучшего не достойна. Позволяла руку на себя поднимать. Отчим и на мне мелком отыгрывался… Но в семнадцать я впервые сумел дать ему отпор: сломал козлу нос и вывихнул правую руку. После этого он по струночке стал ходить в моём присутствии. Я тогда-то и копом стать решил. Сам, конечно, не подарок был, ввязывался во всякую херню, но академия подарила мне новую жизнь и возможность доказать нерадивым предкам, что я не пустое место, понимаешь?

Коннор сочувствующе кивнул, ощущая ватными ногами, как задвигался пол. Над головами посетителей лениво клубились бело-сизые струи сигаретного дыма, утекая в открытые форточки под потолком. В дальнем углу, под столом, пьяная в стельку девчонка делала минет своему парню, изредка прерываясь, чтобы глотнуть пива. Зато рядом горела симпатичная неоновая табличка в половину стены с надписью «Виски - моя лучшая подружка». Сквозь удушливый туман и толпу на Коннора двигался лысый бородатый бугай в поношенной кожанке: его лицо багровело с каждым шагом, а усики в крошках над верхней губой нелепо дёргались, словно приклеенные.

– Вот ты где, смазливый ублюдок!
– заорал он, схватил Коннора за грудки и тряхнул.
– Синтия мне всё про вас рассказала! И теперь я спущу прямо здесь твои портки и отымею до смерти.

– Здоровяк, ты очень крут, конечно, - дипломатично начал тот, не желая накалять ситуацию, - но я не знаю никакую Синтию. Ты что-то напутал.

– Я знаю, что ты трахаешь мою жену!

– Вали отсюда, образина, пока я не ушатал тебя за то, что ты нам с приятелем помешал вести душевную беседу, - напряжённо и самодовольно вмешался Гэвин, сделав контрольный глоток и начав разминать кисти рук.
– Сам следи за щелью своей жёнушки, раз она у тебя так любит налево гульнуть.

– Ах ты уёбок!
– заорал бугай, отбросив в сторону Коннора, и замахнулся на Рида.

– Гэвин, чёрт возьми!
– крикнула Джоан, заметив, что её бывший опять ввязался в драку.

Шорох, стук, битое стекло, хруст костей, улюлюканье в толпе: противник повалил Рида на чей-то столик. Коннор потряс головой, проморгался и, едва встав на ноги, получил в челюсть от друга бородатого бугая. Рухнул лицом на облитый спиртным пол, сплюнул густую кровавую слюну и почувствовал, как в жилах начало закипать, а под кожей пульсировать. В ушах стоял противный звон, почему-то напоминавший боевой сигнал. «Даже не пробуй встать!» - завопил его противник, утирая пот со лба. «Ага, хрен тебе», - рассмеялся Коннор, обнажив окровавленные зубы. Пока поднимался, успел увернуться, и незнакомец влетел головой в соседний столик. Быстро оклемавшись, развернулся и двинулся на Коннора. «Материал моих костей на тридцать процентов прочнее, а при хорошей концентрации я могу направить всю силу удара так, что вырублю его наглухо. Нужно лишь собраться», - мышцы напряглись, стопы крепче вжались в пол, сделал стремительный выпад - промахнулся. Увернулся, блокировал удар, снова увернулся: чуть не размазался о стену. Измотанный противник сделал последнюю попытку и был отправлен в нокаут. Головная боль и звон стали невыносимыми, и Коннор мучительно зажмурился, но вспомнил про Гэвина. Шатаясь из стороны в сторону, как парусник в шторм, подкрался к бородатому бугаю, но тот резко обернулся и прописал лбом в лоб не готовому к такому повороту Коннору. Звон прекратился, и перед глазами расплылась чернота.

Сколько времени он провёл в отключке? Едва ли в этом мраке существовало время. Вокруг лишь бескрайние чёрные воды. На него плыл гигантский лялиус, разинув необъятный рот: «Ты спас мне жизнь, храбрый воин. Спасибо тебе!» - невнятно промямлила рыба и растворилась в толще воды.

«Ничего поумнее не придумали, два идиота?» - донёсся откуда-то с морского дна знакомый голос. «Ну, подумаешь, помутузились с мужиками в баре! Ему даже познавательно. Твой сынок был очень крут, ты бы нас видел!» - он узнал Гэвина и медленно открыл глаза, ощутив сухость во рту и привкус железа.