Шрифт:
Мама побледнела, но я не стала жалеть её. Жалость – это зло! Жалость нужна только тем, кто вот-вот умрёт. Про жалость к самой себе я вообще молчу! Это путь к саморазрушению!
– Прости, Викуля. Я… я сама не знаю, что на меня нашло.
– Зато я знаю.. и понимаю. Это нормально. И мне, и тебе тяжело. Так же тяжело Таше… даже Руслан подавлен. Кира – маленькая девочка. Пять лет. Она толком после похищения ничего не помнит. Гибкая детская психика – вещь! Нам же дана память… – радуясь, что мама не видит моего лица, снова свернувшись клубочком, положив свою голову мне на колени, злорадно улыбнулась.
«… и это хорошо! Именно эта особенность взрослого организма оправдывает моё желание мстить! Только оно позволяет мне сомневаться в адекватности пары страниц Библии… я о тех, где щёку подставляют своим обидчикам. Хрен им, а не щека! Память нужна для того, чтобы помнить! Помнить ошибки, помнить опасность, избегая острые углы стола… помнить угрозы. А вот то, как мы этим знанием распоряжаемся – это я называю «верой» и «характером»!
– Вик… а что скажешь на то, чтобы поехать куда-нибудь отдохнуть… не о море… нет. Просто… по старым местам… В Калининград? Туда, где мы жили, пока не переехали в Москву?
– Отлично смотрю. Тебе это пойдёт на пользу. Скажу Руслану. Вам надо развеяться. Пусть берёт и Ташика с Кирой…
«Беременной сестрице лучше быть подальше во время моих выкрутасов. А без них не обойтись… мне нужно спровоцировать Мастера на ошибку. Будет просто замечательно, когда привычное наказание – «угроза моим родным» – будет ублюдку недоступна!»
– А ты? – мама тревожно заглянула в мои глаза, поэтому пришлось снова надеть маску «милая девочка Вика».
«Ещё чуть-чуть и сама маньячкой стану!»
– А у меня работа. Мотодром только что открыли, а я работаю там звуковиком. Постоянные концерты… только в этом месяце запланировано более шести концертов популярных рэперов и двух рок-групп. У них, конечно, свои специалисты, да только аппаратура моя! Ты же знаешь… она стоит бешеных денег.
– Да. – Мама погладила меня по щеке, в моему изумлению вытирая дорожки слёз. – Ты у меня умница.
«… и очень плохая актриса!»
– Лерочка была права, – вспомнила мама подругу Таши и мою. Одну из лучших. Именно Воропаева сделала мою карьеру, уговорив бросить микологию и стать на путь творчества… если бы я имела моду обвинять в происходящем со мной дерьме посторонних, то именно Лера была бы на первом месте в списке виновных. Именно из-за её советов я стала музыкантом, вспомнив все года учёбы в школе искусств… и меня заметило это чудовище. – Ты у меня – Талант!
Я вздрогнула, отстранившись от женщины.
– Да, – шепнула тихо, поправляя подушку. – Давай спать… только четыре утра.
– Хорошо… спокойной ночи… или утра. Я рядом.
Едва мама ушла, я оглядела комнату.
Ящеров Руслан – муж моей сестры, предлагал оставаться в его особняке, но мама, да и я, отказались. Нам тяжело давалось общество людей, пусть эти люди так же разделяли наше горе. Нет. С такими потерями лучше справляться самой. Возможно это ошибка, но мне такое решение помогло быстро прийти в норму.
Возвращаться в Москву мама наотрез отказалась, мотивируя своё упрямство тем, что всё там будет напоминать ей о папе, а она пока к этому не готова… Именно поэтому мы с удовольствием приняли предложение Смирновой Кати, предложившей нам свою однокомнатную квартиру.
– Фух! Дерьмо собачье, а не жизнь, – поднялась с кровати, приняв упор лёжа, начиная считать количество отжиманий. – Раз…
Глава 2
Мало кто знал, но папа – агент внутренней безопасности огромной страны, не только пылинки с меня сдувал!
Я, наряду со всеми его вояками, которых он дрючил ещё в Калининграде на очередных учениях, занималась стрельбой, физической подготовкой и прочей спецподготовкой. Тогда о папиной карьере в Москве ещё речи не шло.
Мне было пятнадцать лет… помню свой кошмарный сексуальный опыт… с дружком моей сестры, которой я хотела доказать, что её ухажёр – полное дерьмо.
В общем, вспоминать те времена тоже не сильно хочется.
После случившегося я вынесла для себя два урока: не стоит совращать мужчину, надеясь на скорый приход человека, которому вы хотите что-то доказать – он может не прийти, и тогда бедная пятнадцатилетняя идиотка получит заслуженное. И второй: надо заняться физическими нагрузками, потому что даже парень-доходяга априори сильнее девушки. Чтобы дать ему достойный отпор и не выглядеть слабым глупым котёнком, которого тыкают в его же «дела», мало быть подтянутой. Нужно знать слабости мужчин.
Это меня и привело в солдатский лагерь.
Да, я никому не сказала, понимая, что кроме угрызений совести и кошмарного чувства стыда я больше ничего не почувствую, но на папу насела конкретно.
Роман Иванович (пусть там, в Раю, Боженька предоставит папочке самую мягкую перинку) был грозным мужчиной только на людях. Дома же я и Таша вили с него верёвки.
«В тот раз было так же…» – руки уже дрожали, когда в соседней комнате тихо заработал телевизор, оповещая меня о том, что маме так же не спиться.