Шрифт:
— Так вот за что в наши дни продают душу? — спросил Коннор с едва сдерживаемой улыбкой. — Не знал, что Дьявол помогает попасть в телевизор.
— Нет. Скорее, он шантажирует тебя, — отрезал Себастьян.
Коннор выглядел мрачным.
— Тише.
Я смотрела, как в окне лимузина мигают уличные фонари.
— Эй, мы не в Лос-Анджелесе!
— Нет, мы приземлились в Бербанке, — подтвердил Себастьян.
Я нахмурилась.
— Но… мы собирались вернуться в Лос-Анджелес, как и Хавьер… так почему он просто не поехал с нами?
— Выбор был либо попрощаться с ним там, либо надоесть ему в течение часа, пока я работал в самолете, а затем попрощаться с ним здесь, — пожал плечами Себастьян.
— Ты работал в самолете?
Себастьян прищурился.
— Пока некоторые спали.
— Большую часть времени мы разрабатывали стратегию, — объяснил Коннор.
— Некоторые занимались этим, — отрезал Себастьян. — А другие пили.
Коннор уставился на Себастьяна стальным взглядом.
— Себастьян, я ценю все, что ты для меня сделал за последние пару часов. Правда ценю, но раньше я справлялся с очень напряженными ситуациями и без тебя. Я большой мальчик, ты мне не нянька, так что утихомирь уже свою задницу.
Себастьян закрыл рот и посмотрел в окно. Он явно был обижен и зол.
— Он просто пытается помочь, — укорила я Коннора. — Он беспокоится, что ты…
Коннор посмотрел на меня, и гнев в его голосе пробрал меня до костей.
— Никогда не вставай на его сторону вместо того, чтобы встать на мою, Лили. Никогда.
И он отвернулся к окну.
Мои щеки вспыхнули — от гнева, от страха, от стыда. Первые две эмоции я понимала, а вот последнюю нет. Я чувствовала себя четырехлетним ребенком, которому сделал выговор отец.
Придя в себя, я еще больше разозлилась на то, что Коннор заставил меня чувствовать себя подобным образом.
Я уже открыла рот…
Когда поймала взгляд Себастьяна. Тот едва заметно покачал головой.
Я закрыла рот и отвернулась к противоположному окну.
Оставшуюся часть пути мы проехали молча.
25
Ну, не совсем так. Когда мы увидели папарацци, несколько слов все-таки было произнесено.
Репортеры, двадцать или тридцать человек с камерами, стояли плотным кругом перед «Дубай». Я не заметила никого с микрофоном или видеокамерой, поэтому предположила, что новостные репортеры еще не появились.
— Они здесь из-за нас? — прошептала я. Мой желудок скрутило от страха.
— О-о-о, да, — кивнул Себастьян.
Джонни нажал кнопку на консоли между собой и Себастьяном.
— Джерард, спустись на несколько кварталов, а затем отвези нас к отдельному входу.
— Будет сделано, — отозвался водитель.
Мы проехали мимо группы репортеров на расстоянии пятидесяти футов. Все они повернулись и посмотрели нам вслед, но из-за тонированных окон лимузина они понятия не имели, кто находится внутри. Машина не остановилась ни на секунду, что, думаю, убедило их, что это не те, кого они ищут. И будучи совсем честной, лимузин на Сансете — довольно обычное зрелище, даже во вторник вечером.
Тем не менее, все они повернули головы и последовали за нами взглядом, как зомби, выслеживающие живых… и затем мы уехали. Все газетчики развернулись и снова стали ждать свою добычу… которая без их ведома только что сбежала.
Коннор оглядел небольшую толпу фотографов, когда мы проезжали мимо, а затем снова уставился в темноту.
26
Как только мы вошли в пентхаус в «Дубае», Коннор достал себе еще один напиток из бара. Снова скотч. Затем он подошел к окну в полный рост и стал рассматривать огни города.
Я была так зла, что хотела убить его. В машине он так грубо разговаривал со мной и с Себастьяном, а теперь ведет себя как отчужденный придурок.
Джонни оставил наши сумки в спальне, затем, пожелав спокойной ночи пошел через холл в комнату телохранителя.
Себастьян остался еще на несколько минут, задержавшись у двери. Он смотрел, как Коннор готовит свой напиток, но ничего не сказал. По крайней мере, не прямо.
Он поднял ключ-карту.
— Я приду сюда в 3:30. То есть ровно через пять часов. Лучше бы тебе не ввязываться в какие-то махинации и не попадаться пьяным, а то, упаси меня бог, я дам тебе пинка.
— Я буду готов, когда ты войдешь, — бесстрастно сказал Коннор, не отворачиваясь от окна.