– Привет, Джонни.

– Привет, Лили.

– Ты в порядке?

– Он точно не упрощает мне жизнь, - сказал он, глядя на своего босса.

– Да, это не про него, - согласилась я.

– Есть какие-нибудь проблемы?
– спросил Коннор у Себастьяна.

– Ничего такого, с чем я не мог бы справиться.
– Себастьян был вежлив, но хладнокровен.

– Спасибо, что уладил ситуацию с Васколиц.

Что бы это ни значило.

– Я живу, чтобы служить тебе, - сказал Себастьян с лёгким намеком на сарказм.

Мы все стояли, глядя друг на друга.

– Ну, это был долгий день, - объявил Коннор.

– Мы уходим, - сказал Себастьян. По пути к двери, он бросил на меня взгляд, безмолвно желая удачи.

– Спокойной ночи, Лили, - сказал Джонни.

– Спокойной ночи, - ответила я с ноткой грусти в голосе, пока они с Себастьяном шли к двери.

Теперь мы с Коннором остались одни.

– Как поездка?
– спросила я, играя послушную жену.

Коннор вздохнул и сел на диван.

– Не думаю, что ты действительно хочешь об этом говорить.

Нет. Не хочу.

– Ты уже поужинал? — спросила я.

– Да, в самолёте, — ответил Коннор.
– А ты?

– Перекусила немного раньше, не знала, когда ты появишься, - ответила я, пытаясь (увы, безуспешно) сдержать обвинительный тон.

Мы молча смотрели друг на друга.

Это напомнило мне первую ночь, которую мы провели здесь. Когда мы играли в карты, и он заставил меня ползти к нему на четвереньках.

Но тогда молчание было прелюдией к соблазнению, теперь же оно причиняло боль, и счастливого конца здесь точно не предвиделось.

Шутка дня.

Он вздохнул и откинулся на спинку.

– Почему ты не говоришь о том, что тебя беспокоит? Ты же шантажом заставила вернуться пораньше, - добавил он со смесью обиды и раздражения.

Я рассмеялась, холодно и бесстрастно.

– Я шантажировала тебя?

Кажется, он понял, что зашёл слишком далеко.

– Прости, плохое слово выбрал.

– Плохое слово, — согласилась я.
– Или плохое отношение.

Он уставился на меня.

– Чего ты хочешь, Лили?

Я долго молчала. А потом решилась, чёрт возьми.

– Я хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня и имел это ввиду.

Коннор посмотрел на меня бесстрастным взглядом. Потом закрыл глаза…, наклонился вперёд и спрятал лицо в ладонях.

Часть меня умерла вместе с этим его жестом.

– Этого я и боялся, - пробормотал он.

– Боялся чего? Что в тот раз, когда ты это сказал, я поверила тебе?

Он опустил голову, но не так, будто ему было стыдно. Как будто он не хотел идти в бой, но был вынужден это сделать и собирался с силами. Наконец, он посмотрел на меня.

– Прости.

– За что?

Он закрыл глаза, не желая смотреть на меня.

– Я сказал это слишком рано.

– Ты мне это уже говорил.

– Тогда я не знаю, что ещё тебе сказать.

Он встал с дивана, подошёл к бару и достал стакан и бутылку.

– Не надо, - сказала я.

Он поднял на меня глаза.

– Что не так?

– Не пытайся сбежать. Не используй это…, - я показала на алкоголь, - …чтобы выбраться из ситуации.

– Я не…

– И себе тоже не лги. Я же это вижу.

Вспышка гнева отразилась на его лице, и он поставил бутылку на стол.

– Отлично, - сказал он и развёл руки в стороны.
– Чего ты хочешь от меня?

– Я уже говорила тебе.

– Ну, прямо сейчас я не могу тебе этого дать.

Мои плечи поникли.

– Почему нет?

– Почему нет?!
– Он начал злиться, по-настоящему злиться.
– Потому что я не могу, вот почему!

Я стояла посреди комнаты, одинокая и испуганная.

– Себастьян говорит, это потому, что ты не любишь быть в долгу перед людьми, но подсознательно чувствуешь, что ты мой должник.

– О, теперь и он?
– саркастически спросил Коннор.

– И потому что ты боишься, что я причиню тебе боль, как это сделала Миранда.

– Миранда не причинила мне никакой боли, - холодно сказал Коннор.

– А теперь мы оба знаем, что ты лжёшь, - мягко заметила я.

Он отвернулся, сжав челюсти.