— Господин генерал-полковник! Как я рад нашей встрече! Были слухи, что вы погибли.

— Удалось выбраться из этого ужасного русского котла, сразу же поспешил в Берлин, чтобы доложить о нашем поражении лично.

— Пойдемте ко мне, я вас угощу настоящим кофе с французским коньяком.

Бек, поколебавшись, согласился и вместе с майором пошел за полковником, чувствую на лопатках взгляды русских диверсантов.

Строев решил как всегда зачистить полностью местный гадюшник,повязав только высокопоставленных генералов и сотрудников разведки.

— Лиса, Рэмбо, ваша задача повязать семейку Риббентропа, их детей вместе с няней запереть в помещении без окон! Мы же пока начнем зачистку этого нацистского гнезда!

Диверсанты разбились на тройки, достали из ранцев автоматические маузеры «Mauser Schnellfeuer Pistole» с отъемными коробчатыми магазинами емкостью сорок патронов и накрутили на стволы глушители, на ремни прицепили подсумки с запасными магазинами.

Отто Скорцени был высокого роста, из-за чего впоследствии его не взяли добровольцем в Люфтваффе. Учился в Венской Высшей технической школе. На его счету пятнадцать студенческих дуэлей на шпагах. Шрам на его левой щеке — результат ранения, полученного во время одного из таких поединков. Близко познакомился с Кальтенбруннером, который рекомендовал его в НСДАП тридцать первом году и вскоре после этого вступил в СА. через три года вступил в восемьдесят девятый штандарт СС, который начал нацистский путч в Вене. В этих организациях он с самого начала проявил свои лидерские качества. Скорцени участвовал в «Хрустальной ночи» (погромы евреев по всей Германии), после которой стал владельцем роскошной виллы, хозяин которой, еврей, бесследно исчез, а ряд предприятий, принадлежащих евреям, после ариизации присоединил к фирме своего тестя.

С началом Второй мировой войны Скорцени, работавший инженером-строителем, попытался пойти служить добровольцем в люфтваффе, однако не был принят, поскольку достиг тридцатилетнего возраста. Тогда Скорцени поступил в войска СС. В декабре тридцать девятого года Скорцени зачислили военным инженером в запасной батальон лейбштандарта СС «Адольф Гитлер».

В качестве офицера артиллерийского полка дивизии СС «Рейх», отвечавшего за автомобильную технику, Скорцени принимал участие во французской кампании, захвате Югославии, а затем и в боях на территории Советского Союза. В августе сорок первого заболел дизентерией, отправлен в госпиталь, там ему был вручён Железный крест 2 класса. После гибели всей верхушки рейха Скорцени удалось присоединиться к батальону егерей из сотой егерской дивизии шестой армии и вместе с этими профессионалами, чья специфика предназначена для действий на сильно пересеченной местности, выскользнуть из кольца и вернуться в Берлин. По возращении Отто задействовал свои связи и добился от Риббентропа приказа о создании частей особого назначения СС для проведения разведывательно-диверсионных операций в тылу противника (Особые курсы «Ораниенбург».) Командовать командо назначили Ханса Юттнера, а Скорцени стал у него заместителем.

Первоначально подразделение базировалось в Ораниенбурге в тридцати пяти километрах от Берлина и состояло из сотни опытных добровольцев из Ваффен-СС, на основе которых было принято решение создать батальон. Но с ухудшением положений дел на фронте и из опасений проникновения в Берлин диверсантов, которые провели резню в Риге и Кенигсберге, Риббентроп приказал перевести роту в Берлин для охраны канцелярии.

Непонятное чувство тревоги разбудило Отто, заставив того немедленно одеться и вооружиться автоматом. Еще ни разу чуйка не подводила Скорцени, благодаря ей он оставался до сих пор живым. Выйдя из полуподвального помещения, которое ему отвели в канцелярии, Отто кивнул двоим часовым, которые принадлежали к его роте, и предупредил их — Держите оружие наготове, проверим посты.

Поднявшись наверх, немцы увидели двигающихся в их сторону троих незнакомцев в форме военной жандармерии с маузерами в руках, на стволах которых были определенно глушители. Отто успел нажать на курок и тут же в его череп влетела пуля, вырвавшая при выходе огромный кусок черепа, вместе с командиром не успев выстрелить легли и его подчиненные, которые не смогли почуять опасность, исходившую от своих коллег в форме военной полиции.

Как назло последней тройкой шли ребята из группы Резника, Шило, Бунтарь и Сержант, которым выпало проверить подвальные помещения. Все остальные, кроме стоявших на посту вместо убитых, уже поднялись наверх по лестнице и зачищали здание. Шило и Бунтарь при виде противника успели уклониться, «качая маятник», а Сержант хоть и попал в Отто, все же схватил от него пулю, пробившую легкое и вышедшее в районе правой лопатки.

Чуб, стоявший у входа в покои Риббентропа, чертыхнулся и рванул двери, поспешив за Олесей. Остальные приготовились к отражению атаки, но выстрел никого не всполошил и раненому начали оказывать первую помощь.

Чуб, чертыхаясь на немцев, пробирался сквозь роскошь здания. Чтобы помучать и впечатлить гостей топающих на приём к фюреру, была продумана трехсот метровая анфилада красочно украшенных помещений: из Вестибюля попал в Мозаичный зал. Стены помещения облицованы плитами из красного известняка и помещение было сделано слабоосвещённым, зал вместо потолка имел стеклянный купол, благодаря которому происходит естественное освещение. Окна отсутствуют, а стены украшены мозаичными изображениями орлов. В глубине зала парные колонны, за которыми виднеется ниша с могучей дверью из красного дерева обрамлённая серо-зелёным мрамором. Здесь устраивались торжественные заседания посвящённые знаменательным событиям. Следующий, Круглый зал служил своего рода шарниром появившемуся в месте небольшого излома Фоссштрассе и соединяющий Мозаичный зал с Мраморной галереей. Помещение также освещалось естественным светом благодаря отверстию в куполе. «Мраморная галерея» протяжённостью почти сто пятьдесят метров, что в два раза длиннее Зеркального зала в Версале — отнюдь не из мрамора, так как его месторождений в Германии нет, а из Италии заказывать непатриотично. Ограничились облицовкой из девонского красного известняка; наконец Чуб попал в Зал приёмов" Площадь кабинета — четыреста квадратных метров, высота потолка около десяти метров. Имел четыре входа над которыми были установлены позолоченные панели символизирующих добродетели: Знание, Мудрость, Правосудие и Мужество.

Строев и Рэмбо притащили сюда из спальни Риббентропа, Олеси не было видно, она контролировала семью канцлера. От Риббентропа несло мочой — он обмочился и теперь дрожал, не понимая, чего от него хотят эти ужасные русские.

— Что случилось? — Строев едва не выстрелил во рвавшегося соратника, чудом остановившись при виде его лица.

— У нас трехсотый, нужна Лиса! Сержант умудрился словить пулю.

Строев сплюнул и скрылся за одной из дверью. Через минуту в кабинет ворвалась Олеся со своей медицинской сумкой, с которой она никогда не расставалась на заданиях — Чуб, пригляди за семейкой этого ублюдка, я к раненому!

Чуб кивнул и двинулся искать комнату с запертыми женой канцлера и его детьми.

К возвращению Олеси с раненого срезали верхнюю одежду и на оба пулевых отверстия наложили индивидуальные перевязочные пакеты, остановив более-менее кровь. Когда раны были обработаны, Олеся покачала головой — хоть пневмоторакс не грозил, но ребра были разбиты пулей, срочно требовалась хирургическая операция.

В это время на первый этаж вернулись все диверсанты, которые привели с собой кое как одетых десяток генералов и полковников.