– Ну-у, малая, – с легким осуждением в голосе тянет он. – Ты чего раскисла?

– Не знаю, – шмыгаю носом. – Просто ты так сказал… Красиво.

Мы стоим, обнявшись, уже довольно долго, но мне все равно не хочется отрываться от Соколова. Чувствовать отзвуки его сердцебиения на своей груди невыразимо приятно. И вдыхать запах его кожи – тоже. Тёма весь такой твердый, сильный, но в то же время упоительно нежный. Необъяснимое сочетание мужественности и эмпатии, которое меня всегда так привлекало.

– Молодежь, ну вы где? – из кухни выходит папа. – Мы вас ждем-ждем, а вы все не идете.

– Здрасьте, дядь Паш, – Соколов отстраняется и, шагнув вперед, тянет отцу раскрытую ладонь.

– Здорово, орел, – усмехается тот, отвечая на рукопожатье. – Давненько тебя не видно было. Совсем взрослый стал.

– Ну так пора бы уже, – ухмыляется парень. – Годы-то идут.

– Ой, не смеши, – вздохнув, папа взмахивает рукой. – Какие ваши годы? Вся жизнь впереди! Это вот у нас старость уже не за горизонтом.

– Пап, брось! Ты у меня еще молодой! – восклицаю я. – И очень, между прочим, спортивный!

Я не лгу, отец правда выглядит прекрасно. И за здоровьем своим следит. Дважды в неделю ходит в бассейн, а летом ездит на работу на велосипеде. Так что старость в ближайшие годы ему точно не грозит.

– Это да. Спорт – это жизнь, – соглашается папа. – А вот сигареты – яд. Ты, Артём, как? Часом этим делом не балуешься?

– Ну что вы, дядь Паш, как можно? – Соколов врет как дышит.

– А вот это правильно! – отец одобрительно хлопает его по плечу. – Ну чего встал как неродной? Проходи давай! У нас стол от еды ломится!

Посиделки с родителями растягиваются аж на два часа. Ох, чего мы только не обсуждаем! И наше с Тёмой детство, и папины армейские байки, и экологию нашего района, и даже результаты последнего чемпионата мира по футболу.

Набив животы до отказа, мы с Соколовым наконец вылезаем из-за стола и прощаемся с моими словоохотливыми предками:

– Мам, пап, ну я пошла. Буду нескоро.

– Куда намылились? – любопытствует отец.

– Да так… На одну вечеринку, – пространно отвечает Соколов.

– Алкоголь будет? – папа подозрительно щурится.

– Слушайте, дядь Паш, я бы мог вам соврать, но не стану, – после небольшой паузы отзывается друг. – Алкоголь будет. Но мы с Васей подойдем к этому вопросу с умом, честно. Никаких злоупотреблений.

Отец сканирует Соколова испытующим взглядом, а затем выдыхает:

– Ладно. Но чтобы в двенадцать Вася была дома.

– Па-а-п! – возмущаюсь я. – Мне вообще-то уже восемнадцать!

– А мне вообще-то уже сорок два! И твоя мать до сих пор не разрешает мне возвращаться позже!

– Там в начале первого классный диджей выступать будет, – говорит Соколов. – Мы, собственно, только ради него туда и идем. Давайте я доставлю Васю домой ровно к двум, а, дядь Паш? День рождения все-таки.

– Артём, пойми, я…

– Если пойдете навстречу, гарантирую – никаких опозданий! – добивает парень. – Вася минута в минуту на пороге стоять будет.

Мужчины снова сцепляются взорами, и папа наконец сдается:

– Ладно, Соколов, твоя взяла! Но чтобы ровно в два как штык тут стояли! – а потом оборачивается к маме и добавляет. – Нет, Даш, видала, какой болтун? Без мыла в душу залезет! Весь в отца!

Глава 32

Вечеринка, на которую привел меня Тёма, проходит на территории бывшего кирпичного завода. По словам друга, хозяин сего предприятия разорился в начале нулевых, и с тех пор огромное помещение пустует. Периодически тут проводятся рейвы и прочие молодежные сходки, организаторы которых хотят сохранить происходящее в тайне от широкой общественности. Завод находится в отдалении от жилых массивов, поэтому жалобы на чересчур громкую музыку исключены.

Признаться честно, я впервые присутствую на мероприятии такого формата и масштаба. Одежда кислотных цветов, ярко разукрашенные лица, взрывы громкого смеха и страстные поцелуи по углам – я никогда не видела такого огромного скопления веселящейся молодежи в одном месте. Они не просто тусуются – они отрываются по полной! Самозабвенно трясут головами, кричат и откровенно наслаждаются происходящим.

– Ого! Вот это размах! – встаю на носочки, чтобы дотянуться до уха Соколова. – Прямо как сцена из американских фильмов про студенческие вечеринки!

– Ага, только тут еще круче, – подмигивает парень и, схватив меня за руку, утягивает в самую гущу беснующейся толпы.

Электронная музыка, пульсирующая в воздухе, проникает под кожу и глухими вибрациями сотрясает грудную клетку. Голова интуитивно покачивается в такт. Рот растягивается во взволнованной улыбке. И даже чужие локти, то и дело втыкающиеся мне в ребра, не способны испортить приподнятого настроения.