– Не могу ли я что-нибудь для вас сделать, Вильям? Что случилось? спросила она.
– Надеюсь, никаких неприятностей?

Он не ответил.

Он сидел, откинувшись на спинку кресла, наблюдая эту женщину редкой красоты, которая начала бледнеть, чувствуя неминуемую катастрофу.

– Не могу ли я что-нибудь для вас сделать, Вильям?

– Да, написать одно письмо.

– Какое письмо?

– Сейчас скажу.

Комната снова погрузилась в мертвую тишину.

Но вот раздались тихие шаги метрдотеля Петерсона и звук его ключа, повернувшегося в скважине; он по обыкновению запирал все двери.

Сэр Вильям минуту прислушивался.

Затем он встал.

– Пройдите в мой кабинет, - сказал он.

III

В кабинете было темно, но он повернул кнопку электрической лампы под зеленым абажуром, стоявшей на письменном столе.

– Сядьте к этому столу.

Он закрыл дверь и сел рядом с ней.

– Я хотел только сказать вам, Джеки, что мне все известно относительно Ламберта.

Она раскрыла рот, вздрогнула, отодвинулась от него и протянула руки, точно ожидая удара.

– Да, я знаю все, - повторил он.

Тон его был совершенно спокоен. В нем звучала такая уверенность, что она не имела сил отрицать справедливость его слов.

Она не ответила и сидела молча, не сводя глаз с серьезной массивной фигуры мужа.

На камине шумно тикали большие часы; если не считать этого звука, в доме царило абсолютное молчание.

До этого момента она не слышала этого тиканья; теперь звуки его казались ей рядом ударов молота, вколачивающего гвоздь в ее голову.

Он встал и положил перед ней лист бумаги.

Затем он вынул из кармана другой лист и разложил его на углу стола.

– Это черновик того письма, которое я попрошу вас написать, - сказал он.
– Если угодно, я прочитаю его вам:

"Дорогой, милый Сесиль, я буду в № 29 в половине седьмого; для меня крайне важно, чтобы вы пришли прежде, чем уедете в оперу. Будьте непременно - у меня есть серьезные причины, в силу которых мне необходимо видеть вас. Всегда ваша Джеки."

– Возьмите перо и перепишите это письмо, - закончил он.

– Вильям, вы задумали мщение. О, Вильям, я оскорбила вас, я в отчаянии, и...

– Перепишите это письмо.

– Что вы хотите сделать? Почему вы хотите, чтобы он пришел в этот час?

– Перепишите это письмо.

– Как можете вы быть так жестоки, Вильям? Вы отлично знаете...

– Перепишите это письмо.

– Я начинаю ненавидеть вас, Вильям. Я начинаю думать, что вышла замуж за демона, а не за человека.

– Перепишите это письмо.

Мало-помалу железная воля и безжалостная решимость оказали свое могучее влияние на это создание, сотканное из нервов и капризов.

С видимым усилием, против воли, она взяла в руки перо.

– Вы не думаете причинить ему зло, Вильям?

– Перепишите это письмо.

– Пообещайте мне простить его, если я напишу?

– Перепишите это письмо.

Она взглянула ему прямо в глаза, но не выдержала его взора.

Она походила на полузагипнотизированное животное, которое хоть и упирается, но повинуется.

– Ну вот, теперь вы довольны?

Он взял письмо, которое она подала ему, и вложил его в конверт.

– Теперь адрес.

Она написала:

"Сесилю Ламберту, 133 bis, Хаф-Авон стрит". Почерк был неправилен, лихорадочен.

Муж холодно приложил пропускную бумагу и бережно спрятал письмо в портфель.

– Надеюсь, что теперь вы довольны?
– с худо скрытой растерянностью спросила она.

– Вполне. Можете вернуться к себе. Миссис Макей получила от меня приказание провести ночь в вашей спальне и наблюдать, чтобы вы не отправили какого-либо письма.

– Миссис Макей! Вы намерены подвергнуть меня унижению нахождения под надзором моей собственной прислуги?

– Идите к себе.

– И вы воображаете, что я подчинюсь приказаниям горничной?

– Идите к себе.

– О, Вильям, кто мог бы подумать в то незабвенное время, что вы станете обходиться со мной так? Если бы мол мать подумала бы...

Он взял ее за руку и подвел к двери.

– Идите к себе в комнату, - сказал он.

И она очутилась в слабо освещенном вестибюле.

IV

Вильям Спартер закрыл за ней дверь и вернулся к письменному столу.

Он вынул из ящика две вещи, купленные в тот же день.