Было бы неверно ограничиться перечислением одних достоинств Петра. В этом случае возник бы ходульный образ царя, далекий от подлинного. Живой Петр предстает перед нами в сочетании добродетелей и пороков. Как и многие богато одаренные натуры, Петр был соткан из противоречивых свойств характера. В нем сочетались такие черты, как бережливость, граничившая со скупостью, и расточительность. Петр не жалел денег, например, на фейерверки. По свидетельству современника, он израсходовал пороха на фейерверки по случаю присоединения к России крепостей на Балтийском море в 1710 году больше, чем на овладение ими. В то же время он преподносил такие скромные подарки роженицам либо жениху и невесте, что приводил в смущение приближенных.

СВАДЬБА ПЕТРА I И ЕКАТЕРИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ 19 ФЕВРАЛЯ 1712 г. в Петербурге.

Гравюра. Алексей Зубов, 1712 г.

Он мог быть нежным и крайне жестоким. Современники многократно свидетельствовали ласковое обращение с дочерьми и глубокую любовь к супруге: сохранившиеся письма Петра к Екатерине отражают и заботу о любимой женщине, и искреннюю к ней привязанность. Это нисколько не мешало ему интересоваться другими женщинами, или, как говорили тогда, «метресишками», присутствовать на пытках собственного сына, пытать стрельцов после подавления их бунта в 1698 году и рубить им головы. Вспомним казнь Циклера и Соковнина, сценарий которой, видимо, разработал сам царь. Экзекуция отличалась изощренной кощунственностью. Петр был уверен, что идейным вдохновителем заговора был давно покоившийся в гробу Иван Михайлович Милославский. Гроб был извлечен из могилы, установлен на сани, запряженные свиньями, и сани поставлены под эшафотом, где производилась казнь заговорщиков, чтобы кровь казненных стекала на останки.

Семена жестокости и необузданности царя были заложены еще в детстве, когда он в десятилетнем возрасте стал свидетелем кровавой расправы стрельцов с его родственниками и близкими людьми. С тех пор стрельцы и все, что было с ними связано, вызывали у Петра резко отрицательные эмоции.

ГАЗЕТА «ВЕДОМОСТИ» ОТ 28 ИЮНЯ 1711 г.

Царь энергично насаждал просвещение, создавая профессиональные учебные заведения, основал первый в России музей, начал выпускать печатную газету, боролся с невежеством, но сам не освободился от варварства, позволяя себе грубые развлечения в пресловутом всепьянейшем соборе. Соборяне в ожидании святок пребывали в беспробудном пьянстве и обжорстве, затем выползали из своих келий, разъезжали во главе с царем в санях, запряженных козлами, свиньями, медведями, по домам вельмож и богатых купцов. Хозяин дома, на чью долю пал выбор соборян, после визита незваных гостей долго приводил свой дом в порядок.

Варварство в сочетании с деспотизмом царь обнаруживал и в других проявлениях. После того как стала известна страсть царя удалять зубы, никто из его окружения не рисковал жаловаться на зубную боль: попробуй откажись от услуг коронованного хирурга, который в иных случаях по ошибке удалял наряду с больным и здоровый зуб. Зарегистрирован случай, видимо, не единственный, когда Петр пробовал свои познания в медицине, точнее, в хирургии, и сделал операцию, закончившуюся смертельным исходом. Царь развлекался тем, что принуждал танцевать до изнеможения, наблюдая, как у стариков заплетаются ноги. Иногда в царских забавах ищут глубокий смысл и прибегают к хитроумной интерпретации фактов, в то время как объяснение им находится на поверхности: в основе их лежит грубость нравов и низкий уровень воспитания.

Возникает естественный вопрос: как мог возникнуть феномен «царя-плотника», находившего общий язык и с изощренными дипломатами, и с коронованными особами других государств, и с учеными с мировым именем, и с вельможами, кичившимися своим родословием, и с худородными выскочками, и с многочисленными плотниками, корабельными мастерами, матросами, шкиперами, работными людьми мануфактур и т. д.?

ПОРТРЕТ ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА.

Неизв. русский художник второй половины XVII в.

Именно общение царя с простыми людьми придает своеобразную особенность его поведению, приводившему в изумление современников. В самом деле, разве мог себе позволить отец Петра, царь Алексей Михайлович, прикоснуться своими холеными руками к какому-либо инструменту и тем более орудовать им, если он был глубоко убежден в том, что любой физический труд противопоказан самодержцу.

Разве могло случиться, чтобы царь Алексей Михайлович запросто тушил пожар, или без свиты появлялся в людном месте, либо присутствовал на семейном торжестве какого-нибудь гвардейского офицера или солдата. Отец Петра появлялся на людях только в особо торжественных случаях, в тяжелом облачении и в сопровождении бояр, церковного синклита и эскорта сотен стрельцов. Царскому выходу всегда придавалась восточная пышность и торжественность, чем подчеркивалось божественное происхождение царской власти и внушалось представление о нем как о сверхчеловеке.

Появление Алексея Михайловича на театре военных действий обставлялось такой же пышностью: размещался он в безопасном месте в роскошном шатре, увешанном богатыми коврами. Петр и здесь вел себя по-иному: бомбардир, а затем бомбардирский капитан сам заряжал пушку и производил обстрел неприятеля, засевшего в крепости, участвовал в сражениях, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Напомним, что седло и шляпа Петра хранят следы пуль, лишь чудом оставивших его в живых на поле Полтавской битвы. И уж никак нельзя представить себе Алексея Михайловича шагающим по улицам Москвы в скромном звании артиллерийского капитана с протазаном [3] на плече или разъезжающим по «богомерзкому» Западу, где все ему претило, начиная от веры и кончая чуждыми нравами и обычаями. Петр первым из русских царей переступил рубеж своей страны, причем инкогнито, в составе посольства, формально не им возглавляемого, и не только ради решения дипломатических задач, но и затем, чтобы учиться. Царь оказался примерным учеником, восполнявшим пробелы своего скудного образования: часами он изучал в кунсткамерах артиллерийское дело, не пропускал возможности осмотреть мануфактуру и познакомиться с технологией производства, орудовал с топором в руках на верфи, чтобы получить свидетельство о приобретенных навыках в кораблестроении.

Откуда у Петра все эти качества, так резко выделявшие его из среды венценосцев не только России, но и всего мира, как происходило становление личности Петра, рискнувшего пойти наперекор старине, обычаям отца и деда и ввести свежую струю в затхлую атмосферу кремлевского дворца?

Дать исчерпывающий ответ на поставленные вопросы мы не можем, ибо многого не знаем о детских годах Петра, о его воспитании, о влиянии окружавших его людей.

Здесь, видимо, первостепенное значение имело случайное стечение благоприятных обстоятельств, оказавших влияние на царя в годы, когда формировалась его личность. Одно из таких обстоятельств, и немаловажное, это то, что Петра не готовили к занятию престола, что в значительной мере сокращало учебно-воспитательные меры, которыми руководствовался двор при воспитании наследника.