А пенсионер Георгий попросил хозяйку:

– Николюшка! Давай телевизор включим.

Под новогодние поздравления клиенты прямо в общем зале девчонок жарить начали. Может, и сейчас некондицию Мадленку кто снова возьмет?

Но не сложилось – в «ящике» повтор старого праздничного «Огонька». Мужики, как увидели, почему-то сразу стали по домам разъезжаться. Ладно. С Мадленки хватит, да и самой давно пора отдохнуть.

Официантки спешно собирали со столов пустые бокалы, усталая «Снегурочка» спустилась с подиума, схватила со стола недопитую бутылку, приложилась к горлышку. Пожаловалась:

– Упарилась. Семь клиентов сегодня.

У Николь (когда сама обслуживала) и по десять бывало, но умалять чужие заслуги не стала. Похвалила:

– Молодец.

А Мадлен (как часто в их профессии под утро) впала в печаль. Глянула на экран (там совсем молодой Расторгуев из древнего «Огонька»), вздохнула:

– Эх, какой был красавчик когда-то! Жизнь уходит…

Николь пьяных слез не любила, поэтому спешно переключила канал. А тут того хлеще! Черный мешок с телом на белоснежном снегу. И тревожный голос ведущего:

– Беременная женщина была зверски убита в новогоднюю ночь в Олонецком парке!

– Ештить, это ведь рядом! – перепугалась Мадленка.

– Несчастной нанесли около двадцати ударов ножом, шансов выжить у нее не было.

Официантки отвлекались от уборки, подходили к экрану. Журналист продолжал:

– По предварительному заключению экспертов, смерть наступила незадолго до боя курантов. Не ранее одиннадцати часов вечера.

– Че она дома-то не сидела? – ахнула «Снегурочка».

А у Николь в мозгу сразу ЭВМ: кто из гостей когда появился. И кто (судя по виду) судим.

Мадленка (в бизнесе много лет, клиентуру знает, как облупленную) тоже сразу округлила глаза:

– Может, кто из наших грохнул?!

Голос до шепота понизила, чтоб официантки не подслушали:

– Жорка с виду, конечно, ангелок. Но на беременных он чокнутый, это факт.

Николь и сама знала: с виду благообразный пенсионер Георгий – человек на самом деле с причудами. Девчонки рассказывали: мамочкой называет, грудь вечно сосет. А Гюльджан заставлял, чтобы в койку прямо в платье ложилась, а под него подушку подсовывала. Ну, будто на девятом месяце она.

Но, хоть и убили беременную, на него не подумала. Во-первых, пришел вскоре после девяти вечера и никуда не отлучался. А что фантазии извращенные – так у кого их нет? И если успешно реализует их в сексе – зачем на улицу идти убивать?

Она кое-что другое подозрительное приметила.

Два недавних клиента (молодые, безбашенные в кожанках) появились в заведении как раз вскоре после полуночи. Мадлен сама принимала у них верхнюю одежду и на рукаве одной из курток заметила свежие капли крови. Виду, конечно, не подала. Наоборот, когда клиенты прошли в зал, аккуратно вытерла влажной салфеткой.

И только сейчас вспомнила, что обе куртки на ощупь ей странно холодными показались. Если сразу из машины к ним в подъезд нырять, такого сроду не бывает. Еще промелькнуло: «Неужели пешком пришли?»

Вели себя молодые тоже для новогодней ночи нетипично: в общем веселье не участвовали, хмуро и молча глушили водку. Уединились каждый с единственной девушкой, а в два часа ночи бордель покинули.

Плохо, ох, плохо, что Олонецкий парк от их адреса совсем рядом! Пусть квартира под публичный дом – единственная на этаже, и на звукоизоляцию потратились, соседи все равно недовольны. И видеокамера на входе, как везде в Москве, тоже имеется. Начнут опера делать поквартирный обход – однозначно прицепятся.

«Что ж дома тебе не сиделось, дура!» – зло подумала она об убитой.

В новогоднее утро Ксюша проснулась в час дня и с дикой мигренью. Не надо было, конечно, после всех коктейлей еще и сет из пяти «Б-52» заказывать. Хорошо хоть до дома добралась. Без сомнительных кобелей. И живая.

В квартире не прибрано, бесприютно, в холодильнике пустота – даже жалкого рассольчика, чтоб поправить здоровье, не имелось. Поискала в аптечке уголь или какой-нибудь фильтрум – не нашлось. Пришлось хлебать крепкий кофе, но от него голова только сильнее разболелась.

Обычно Ксюшу вполне устраивала собственная разудалая жизнь – вечеринки, тусовки, знакомства. Но в новогоднее утро хотелось, чтоб разбудил поцелуем не случайный знакомый, а по-настоящему близкий человек. Или хоть кто-то был рядом.

Сразу вспомнился вчерашний «Щелкунчик», тошнотворное воркование Полуянова со своей толстухой. Подумала злобно: «Такой мужик! И ведь ходит за своей дурой, словно собачка комнатная. Наверно, и завтрак в постель подаст!»

Диму (что от себя самой скрывать) на роль возлюбленного, а лучше мужа Ксюша всерьез рассматривала. И когда он ее просто послал, удар по самолюбию получился конкретный. По логике надо бы забыть, из жизни вычеркнуть. Но не получалось. Тем более, не только как женщину унизил – на профессиональном поле тоже пинал конкретно. Совсем недавно в «XXL» пришла новая сотрудница (только после журфака) и на весь редакционный буфет заявила радостно: