Мои волосы были светлыми, но не пепельными, как у моей сестры.

Внешне, я была очень похожа на мать, только в росте была ниже, уступив ее статной осанке. Мои глаза, имели насыщенный васильковый оттенок и иногда при игре света, отливали аметистом.

Я покрутилась у зеркала, находя свой внешний вид милым и никак не роковым.

На этом сборище местных аквийцев из Веси, я многих знала и не собиралась как-то выделяться, а кого не знала, мне были не интересны.

Да, я любила выглядеть хорошо и интересно и не гнушалась красивых нарядов. Чтобы выставить себя напоказ, но в этот летний день, мне хотелось забыть об изысках.

На самом деле, я бы с удовольствием, выспалась, почитала какой-нибудь незаурядный роман и поиграла с Сапфир, кутьей (собака) моей сестры, оставленной мне на попечение.

Идема не переваривала Сапфир и ее светлую шерсть, а еще мачеха могла начать чихать в аллергическом припадке и раздражаться от лая.

Для меня это были минуты радости.

Да, я имела странное сочетание граней характера. Вредность, в том числе, входила в этот список.

Задержавшись на несколько минут дольше положенного в своих покоях, я вышла из комнат, не забыв украсить уши аккуратными сережками с голубыми камнями и прихватить кружевной зонтик, с голубой окантовкой.

Спускаясь по мраморной лестнице, я ненароком бросила взгляд на портрет моего отца и Идемы, висевшей в большой раме и припустила вниз.

Идема на нем была изображена, словно королева Элы, а отец выглядел вымученным стариком, придавленным горой обязательств и проблем.

В главном холле особняка, среди белого мрамора, затейливых пуфов и безвкусных золотых вензелей по углам, я прошла под огромным мастодонтом люстрой и тут же столкнулась с Идемой.

– Наконец-то! Мы уже опаздываем на целых пять минут, а по регламенту Азис, опоздание правительственных особ, не должно быть более пятнадцати минут. Кучерам придется гнать хорсов во всю прыть, чтобы нагнать минуты и просто представь какие взмыленные мы приедем, с перекошенными лицами и прическами.

Я подавила вдох раздражение.

– И вам доброе утро, Идема, – лилейно пропела я, покосившись на ее одеяние.

Темно-синее бархатное платье, казалось массивным. Сверху торчал воротник как у королевской особы, усыпанный драгоценными камнями. Даже Анариель, королева Элы, такое редко себе позволяла.

Синие волосы были забраны в высокую аккуратную прическу и сверху был надет тонкий обруч с символом артефакта воды.

Была бы ее воля, она нацепила на свою голову огромную корону, всю в бриллиантах. Видимо так сделать, не позволяли приличия. И Ринахон, который иногда одергивал свою супругу, проявляющую огромный избыток чувств к роскоши.

– На том мероприятии будут молодые люди?

Из зала для отдыха вышел отец. Его лицо практически всегда было одинаковым. Хмурым, напряженным и настороженным. Будто он все время ждал подвоха или нападения какого-нибудь зверя.

Ринахон больше всего на свете обожал охоту. Гоняться по лесам и прятаться в кустах, напряженно выжидая жертву, было его любимым увлечением. Порой Ринахон уходил в лес со своими доверенными людьми на несколько дней, и мы не знали, живой ли он или растерзан диким животным.

В пору вешай следящий кристалл!

Но отец был против всяких безделушек, которые он не понимал.

С Ринахоном, похожи мы не были. Наоборот, у отца были темно-синие волосы, такого же цвета глаза и морщинистое лицо с темной бородой.

Он не выносил, когда ему перечат, мог громко возмущаться чему-то и гонять советников и прислугу.

Ну и меня, когда ему что-то не нравилось.

Иногда, очень редко, он проявлял отцовские чувства и мог послать мне взгляд, наполненный теплом и улыбку, но это было так редко, что за все мои девятнадцать лет, можно было пересчитать эти разы на пальцах.

– Из приглашенных, только известные нам семьи, – вздохнула Идема. На ее руке блеснул перстень с огромным сапфиром. – Так что, мой дорогой, мы лишь хорошо проведем время, не более.

Ринахон вперился в меня хмурым взглядом.

Сейчас начнется песнь о том, что всех достойных уже разобрали, а я останусь старой девой, никому не нужной.

– Нам пора, – спасла меня от речи отца Идема. Я бросила на отца взгляд полной покорности и поторопилась к карете.

По началу ехали молча, что не могло не радовать.

Я разглядывала пейзажи за окном и делала вид, что очень занята подсчетом крякв, расположившихся на кромках прудов и озер, заросших камышами и пестрящей цветущей растительностью.

– Надеюсь, ты сделаешь лицо более дружелюбным, когда мы приедем на празднество, Азис. Не надо показывать всему миру свое пресное настроение.

Я повернулась к мачехе, манерно рассевшейся в карете. Платье было расправлено по всей длине лавки, чтобы не помялось.

– Так?

Я посмотрела на Идему, изобразив безумную улыбку, похожую на гримасу шута.