— Да последуют еще двое, — пробормотали в толпе, за исключением Эверли, чьи губы были сжаты в тонкую жесткую линию на ее красивом лице.

— Слуга, отнеси жертву в шахту, — сказал Кент. Слуга. Чёрт возьми. Я хотел заткнуть ему рот его собственным языком.

— Джереми будет сопровождать тебя. Эту жертву должен принести он.

Вперед шагнула фигура, от которой разило спреем для тела. Джереми, конечно. Это грязное, незапланированное, абсолютно неудачное жертвоприношение произошло благодаря дорогому сыну Кента. Я закатил глаза, но поднял обнаженного Маркуса с земли и, не сказав ни слова Джереми, зашагал прочь, к деревьям, подальше от света костра.

Джереми пытался идти впереди меня, но я держал свой темп достаточно быстро, чтобы он не смог. У мальчика было еще меньше терпения, чем у его отца.

— Притормози, черт возьми, Леон, — сказал он. — Или, клянусь, в следующий раз я попрошу папу оторвать тебе яйца.

— Пылкий нрав.

Я покачал головой, но замедлил шаг. Я позволю этому засранцу вести за собой, позволю ему насладиться своей маленькой поездкой во власть. Пристальный взгляд на его затылок, по крайней мере, позволил мне пофантазировать о том, как я его вскрою.

— Так, значит, это твоих рук дело, да? Возникли с ним небольшие проблемы?

— Ублюдок пытался сбежать, — сказал он, затем мрачно рассмеялся. — Он не ушел далеко. Визжал, как свинья. Мне кажется, я понимаю, почему тебе так нравится убивать, Леон. Это гребаный кайф.

Я стискиваю зубы.

— Не думаю, что ты понимаешь смерть от одного грязного убийства. Просто подожди, пока твой Бог не проснется. Он научит тебя кое-чему о смерти.

Я уверен, он бы с удовольствием огрызнулся на меня в ответ, но мы уже пришли. Там, в тени деревьев, виднелся вход в шахты.

— Уайт Пайн.

Заколоченный почти столетие назад, витражный деревянный каркас входа был покрыт многочисленными рунами: некоторые были вырезаны, некоторые раскрашены, некоторые заклеймены клеймом. С дерева на оборванной цепочке свисала металлическая табличка с надписью «ОСТОРОЖНО: ОТКРЫТАЯ ШАХТА. НЕ ВХОДИТЬ». Земля была покрыта мхом, и вокруг отверстия шахты густыми гроздьями росли многочисленные грибы с белыми шляпками.

Сама земля вибрировала. Деревья были беспокойны. Странный запах, похожий на запах глубокой воды и гниющих водорослей, пропитал воздух. Где-то глубоко в этих затопленных туннелях под нашими ногами пробуждался древний Бог.

Меня нелегко было напугать, но я все равно почувствовал озноб.

— Ну, держи.

Я толкнул Маркуса в объятия Джереми, который с визгом отскочил назад и позволил бедному Маркусу шлепнуться в грязь.

— Что, черт возьми, с тобой не так?

Его голос резко повысился. Он больше не звучал так самоуверенно.

— Я не хочу к этому прикасаться!

— Это твоя жертва.

Я пожал плечами.

— Ты действительно хочешь, чтобы демон присвоил твое подношение Глубинному, бросив его туда?

Джереми колебался, его глаза метались между трупом и шахтой. Его горло сжалось, когда он сглотнул. Мне действительно было похрен, как это чертово тело попадет туда, но если у меня была возможность заставить Джереми корчиться, я ею воспользуюсь.

Наконец, застонав от отвращения, Джереми поднял Маркуса на руки; нелегкая задача, учитывая, что мертвец был почти одного с ним роста. Он поплелся к шахте и остановился прямо у входа, вглядываясь в кромешную тьму за ней.

Как сильно я буду страдать, если просто затолкну его внутрь? Две жертвы по цене одной. Кент должен считать это настоящей сделкой.

Но я сдержался. Когда-нибудь месть придет.

Или Глубинный проснется и убьет меня первым.

С ворчанием Джереми швырнул Маркуса в темноту. Его тело с глухим стуком ударилось о землю, раздался шорох, когда он перекатился, а затем всплеск, когда он упал в воду в затопленном туннеле внизу. Запах морской воды усилился, и поднялся ветер, зашелестевший сосновыми иглами над головой. У меня неприятно скрутило живот, и Джереми быстро попятился от шахты, вытирая руки о мантию. Он не сказал мне ни слова, просто зашагал обратно вниз по склону.

Я задержался на мгновение, вглядываясь в темноту. Мои пальцы на ногах подогнулись от грохота внизу, мой череп вибрировал от его силы. Завтра приливы будут высокими. Эти деревья начинали долгий, медленный процесс, пытаясь вытащить свои корни из земли, как будто они могли уйти от того, что было внизу, что казалось таким неправильным.

Затем из темноты донесся вой. Как крик лисы, но перешедший в такой мучительный вой, что у меня волосы на затылке встали дыбом.

Пришло время делать ноги. Мне не хотелось разбираться с этим сейчас. Или когда-либо.