Я планировал провести эту ночь по-другому. Расслабиться и напиться, потому что вчера не получилось. Забрал Милу от подружки, довез до дома и заметил, что в их квартире горел свет. В одном окне.

Поставил тачку так, чтобы это чертово окно видеть, и как пацан малолетний ждал, что Маша в нем появится. Болтовня довольной Миланы проходила мимо моего сознания, но Маша в окне так и не появилась, а Мила достала. Ей нужно было мое внимание, мне же — силуэт в окне напротив.

И себя изнутри жрал. Потому что какого, мать его, хрена история повторяется спустя столько лет. Я снова малолетний пиздюк, который выпрашивает ее внимания. А она снова принцесса, которая когда-то мягко улыбнулась моим знакам внимания и подарила мне конфету.

Ненавижу сладкое!

И Машу тоже. Но что-то тянуло внутри, не позволяя отстраниться, оттолкнуть ее. Мог бы просто вывести из клуба и вернуться, но я стоял, ожидая, когда ее перестанет накрывать волны паники.

Выдохнул и нерешительно положил ладонь ей на затылок. Волосы мягкие такие, гладкие. Заплетенные в обычную косу. И пахли вкусно. Волну гнева в груди словно из брандспойта струей окатили — погасла, даже уголька не оставила.

Она отстранилась и наконец смогла сфокусироваться на мне. Сделала шаг назад, затравленно глядя мне в лицо, и судорожно застегивала замок на куртке. Никак не могла попасть в пазы, но взгляд отвести боялась.

Меня она тоже считала монстром… Хотя, может, все к лучшему? Сейчас я отвезу ее домой, решу вопрос с Гафаровым, и каждый из нас вернется в свою скучную, серую и унылую жизнь.

— В машину пошли, — выдавил я сквозь сжатые зубы.

Потому что губы эти поцеловать хотелось так, что челюсти сводило.

— Ты выпил, — робко пробормотала Маша.

— Не пил, — отрезал я, хватая ее за локоть, — пошли. Или жаждешь вернуться?

Она дернулась и пошла за мной к парковке.

Я достал из кармана ключи от машины, щелкнул брелоком сигнализации и сам открыл Маше пассажирскую дверь, потому что замок клинило с той стороны, а мне было лень чинить.

Она нервно села на сидение и прижала ладони к губам, согревая. Я быстро обошел машину, завел мотор и включил печку, ожидая, когда мотор прогреется.

И косился на Машу, которая выглядела потерянной.

— Какого хера ты в этот клуб поперлась? — не выдержал я.

Она опустила плечи и отвернулась к окну. В молчанку играть будем?..

— Меня не спрашивали, хочу я или нет, — тихо, но с достоинством ответила она.

Могла бы и баллончик свой достать! Я отлично помнил, как после него слезились и горели глаза. На пару часов я почти ослеп. Думал, ожог слизистой она мне обеспечила, но потом отпустило.

Я молча выдохнул, выжал сцепление, и тачка сорвалась с места. Маша обняла себя руками, но, кажется, начала согреваться. Или перестала бояться?

— Чего он от меня хочет? — не выдержала она. — Почему именно я?

— Ему без разницы, — хмыкнул я.

— Да он же пацан, почти ребенок, почему он так себя ведет? — всплеснула она руками, выводя меня из себя.

Пацан? Ребенок? Я для нее тоже ребенок, ничего не изменилось? А Маша у нас взрослая, блядь! Двадцать шесть ей исполнилось ровно три месяца назад. Взрослая, мля…

— Этот ребенок чуть не поимел тебя в клубе, — зарычал я, теряя терпение.

— Он же… И ты… С Милой моей в одной школе учились…

«А до этого с тобой, только ты не помнишь!»

— Замолчи, — попросил я и сморщился.

Бесило это напоминание о разнице в возрасте. Из себя выводило, и я ничего не мог с собой сделать.

— Что теперь будет с тобой? — через несколько минут подала голос Маша.

— В смысле? — не понял я, выныривая из своих воспоминаний.

— Тимур.

— Ничего не будет. Подойдет к тебе еще раз — наберешь меня. Номер запиши.

— Тебе это зачем? — подозрительно уточнила она. — Если ты таким способом Милу хочешь…

— Маша, блядь! Просто запиши мой номер! — я саданул ладонью по рулю и быстро развернулся к ней.

Милу я хочу, да! Хочу отправить подальше, чтобы не маячила больше перед глазами.

Она испуганно округлила глаза и дрожащими руками достала из кармана мобильный.

— Диктуй, — попросила тихо.

Я быстро продиктовал номер и приказал:

— Дозвон сделай, я с левых номеров не отвечаю.

Спустя несколько мгновений мой телефон ожил. Теперь у меня есть ее номер, только что мне с ним делать?

Приподнялся и достал из кармана пачку сигарет. В ее присутствии курить хотелось так, что уши в трубочку сворачивались — вместе с внутренностями.

Ни хера ж не изменилась с того времени. Ни внешне, ни повадками. Тот же голос обволакивающий. Тот же взгляд с поволокой из-под пушистых ресниц. Тот же румянец на щеках, запах… И так же губы кусала, когда задумывалась.