Шрифт:
Беспрепятственно миновав стены, ведьма решительно зашагала прочь, по петляющей, едва заметной тропке; она шла и раздумывала о том, где и как будет искать Гилларда, и что скажет ему, когда наконец найдет… А еще Миральду мучила мысль о том, что ей следует очень торопиться, чтобы стать между посланницами королевы и сыном.
… Когда солнце поднялось над горизонтом, она не остановилась – только накинула капюшон, чтобы жаркие лучи не обжигали чувствительную кожу; но ближе к полудню все-таки пришлось укрыться под корнями кривой ели. Естественный для болотной ночницы сон подкрался внезапно, и Миральда будто провалилась в темную яму, набитую лебяжьим пухом. А когда проснулась, то поняла, что не одна.
Рядом, на замшелой кочке, сидел раб из Хамайлена.
Ночница несколько мгновений молча взирала на его спину, всю в узлах мышц, и раздумывая – зачем он здесь? Посланник королевы? Попытка вернуть беглянку обратно? Затем неслышно выбралась из своего убежища и коснулась загорелого плеча. Раб подскочил, как ужаленный, и тут же склонился перед Миральдой в глубоком поклоне.
– Госпожа…
– Что ты здесь делаешь? – сухо поинтересовалась Миральда, изо всех сил пытаясь подпустить в голос побольше высокомерия.
– Госпожа…
– Кроме этого слова, ты еще что-нибудь скажешь?
Кочевник выпрямился, и только тут Миральда заметила, что он довольно молод. Из-под спутанных волос, выгоревших до цвета соломы, на нее с благоговением смотрели блестящие карие глаза, чуть раскосые, и вполне разумные.
– Меня послала госпожа Кларисс, – запинаясь на каждом слове, пробубнил раб, – она приказала беречь вас и охранять, особенно когда пойдем через земли где много людей.
Миральда хмыкнула.
– Ты лжешь, раб. Возвращайся, мне никто не нужен. Уж не знаю, кто тебя на самом деле послал…
Он бухнулся на колени.
– Тогда… Убейте меня, госпожа. Госпожа Кларисс пообещала мне смерть, если я посмею вас бросить и вернуться.
Миральда закрыла глаза. Врет? Не врет? Но как же проверить-то?
– Не сомневайся. Это я, действительно я послала его.
Голос Кларисс прозвучал глухо, издалека.
– Мы же сестры, не так ли?
Ведьма вздохнула. Милая, милая Кларисс… Которую есть за что ненавидеть – и точно также есть за что любить.
– Поднимайся. – Сказала она, – пойдешь со мной. Только не мешало бы тебя помыть и одеть.
По традиции города ночниц единственным предметом одежды раба была набедренная повязка.
Он торопливо вскочил на ноги, и на скуластом лице было написано такое счастье, что Миральде показалось – еще немного, и этот кочевник непременно заключил бы ее в свои медвежьи объятия.
– Как тебя зовут-то?
В темных глазах появилась грусть.
– У меня нет имени, госпожа. Я вырос среди болот, и Владыки Ночи нам не дают никаких имен.
Глава 6
Император и маг
Гнездо куниц, скрытое от простых смертных, было мертво. Так же, как и земли Дэйлор, отравленные черной людской магией.
Миртс долго бродила по знакомым коридорам. Система зеркал работала исправно, расстилая по полу коврики лунного света, заставляя искриться крошечные пластинки слюды, но – n’tahe, добровольно ступившая на путь народа Зла, не ощущала самого главного, присутствия живых существ. Казалось, даже воздух стал другим; Миртс представлялось, что именно так дышится тем, кто дерзко спускается в древнюю гробницу с нечистым намерением унести ценности, оставленные усопшему. Дэйлор сжигали тела воссоединившихся с духами предков, но Миртс, уже будучи одной из Народа Зла, успела побывать в затерянных, скрытых от людских глаз городах Вечного сна; там, где давно исчезнувшие людские племена хоронили своих царей… А потому вампиресса очень хорошо представляла себе, что такое гробница, и что такое – гробница разворованная, оскверненная…
Словно пьяная, бродила Миртс по лабиринтам города, скрытого в каменной толще горы. Разум говорил: здесь пусто, и ни единой живой души не встретишь под сводами пещеры. А сердце, словно измываясь, подло нашептывало: он ждет тебя, Миртс, сейчас, за поворотом…
Но там снова были пустота и тишина, стянутые в извечный узел лунным светом. И она заплакала, скорчившись в углу. Норл д’Эвери больше не существовал, и с этим следовало смириться до поры до времени… Пока не пробьет час страшной мести; за все и всех, за Дэйлорон, и за дэйлор, и за рассыпавшуюся хрустальными осколками вечную любовь. Хотя – разве не он говорил ей о том, что месть бессмысленна? О том, что следует просто искать выход из положения?
И Миртс, всхлипывая и вытирая слезы, вновь принялась вспоминать ту ночь, когда впервые увидела Учителя.
…Неотъемлемым упражнением будущих мастеров разведки была медитация. Миртс долго не могла понять, к чему будущему воину проводить часы, застыв, точно изваяние, но наставники в один голос твердили, что погружение в себя – и одновременное отторжение себя (каким бы абсурдом это не звучало), помогает лучше узнать свой дух. Ну, а высшая степень медитации так и вовсе могла спасти жизнь, потому как это едва ли достижимое состояние аш-хронн предполагало полную остановку дыхания и всех жизненных отправлений. То есть, смерть… В то время как дух, свободный от тела, мог свободно витать над миром, а потом вернуться в данный при рождении сосуд, оживив его. Правда, так и не утихали споры о том, когда именно дух нисходит в тело дэйлор: во время рождения личинки или после того, как взрослая особь покинет кокон. Ортодоксы придерживались версии «после кокона» – отсюда и пошел закон об уничтожении личинок почившего короля; ибо убить личинку – все равно, что болотного тритона…