– Хорошо. Ей не так одиноко… Они наверняка гордятся тобой?

– Нет. Больше волнуются, чем гордятся. И всё из-за этой войны в Чечне. А главное, по телевизору без конца показывают, как, то тут, то здесь подстрелили нашу вертушку.

– И это на самом деле так?

– А на самом деле гораздо хуже, чем показывают.

Олег залпом осушил свой фужер.

От его слов осталось тягостное ощущение, и я задала ему глупый вопрос.

Возможно, это было результатом принятого спиртного.

– А ты уволься…

Олег усмехнулся.

– Да ты что. Я же лётчик. Я летать должен. И потом, кто-то должен и грязную работу делать.

– Но не убивать. Убийство – это грех.

– Да что ты говоришь… А твои принципы не мешают тебе сейчас поедать кем то убиенную, ни в чём не повинную бедную свинку?

Олег показал на кусок отбивного мяса в моей тарелке…

Я не ответила…Почувствовав, что что-то изменилось… Меня мутило и перед глазами всё плыло…

Виновата, конечно, была не свинка. Вернее, не слова, о её невинно загубленной душе. Я вовсе не была настолько чувствительной особой, чтобы падать в обморок даже при более весомых аргументах живодёрства.

Просто со мной сыграл злую шутку собственный желудок. Показав не к месту и не ко времени, как вредно переедание.

– Что с тобой? Тебе плохо? Прости… Я не знал, что на тебя так подействуют мои слова.

Олег вскочил и склонился надо мной.

– Да нет. Мне просто нужно срочно в туалет.

– Пошли… Я провожу.

Мне действительно было плохо. Может, вино суррогатная подделка?

Какая разница. Главное я не смогу полноценно продолжить вечер.

А это уже серьёзно!

Олег ждал меня у дверей туалета, пока у меня происходила неприятное общение с унитазом.

Меня вырвало и сразу стало легче. Хотя и роились ещё в глазах сумасшедшие чертенята…

Вот это откушали…

Хорошо ещё, что у раковины висит полотенце. Необыкновенно предусмотрительно, со стороны администрации… Чтобы клиент выглядел прилично. Было чем утереться после приятного ужина. Интересно, много ли у них таких, как я? Не случайно тут висит полотенце.

Что-то я прежде не наблюдала в общественном туалете свежего полотенца… Да и вообще никакого.

Впрочем, пора выйти наружу. Олег там наверняка с ума сходит.

Едва я открыла дверь, как он набросился на меня с расспросами.

– Ну, как ты?

– Всё в порядке. Только вот есть уже не хочется, равно, как и возвращаться за столик.

– А и не нужно возвращаться. Я уже расплатился. И мы можем уйти отсюда.

– А жаль. Тут так тепло и уютно.

– Подожди. Ведь тут и гостиница есть. И не нужно будет никуда идти. Сейчас я сниму номер. Если ты, конечно, не против.

– Я, не против. Только выглядеть это будет так, будто ты меня в ресторане подснял.

– А тебя что, так волнует чужое мнение? Прекрати. Сейчас же не каменный век.

Мы подошли к окошку администратора гостиницы. Благо идти было недалеко. Всего лишь перейти по коридору в другой зал.

Дородная тётенька строго обозрела нас с ног до головы. И пока Олег доставал воинское удостоверение, она, постукивая ручкой по столику, успела осуждающе вздохнуть. Нарочито громко. И этот её вздох был адресован, несомненно, мне.

– На сколько дней снимаете номер?

– На один день,

– На один… Понятно…

Она опять посмотрела на меня. И от этого её взгляда мне захотелось превратиться в черепаху и втянуть голову под свой непробиваемый панцирь. Чтобы не достигли цели эти её искромётные взгляды.

Дама записала данные Олега в свой журнал, выдала ему квитанцию об оплате, ключи и сердито предупредила.

– Посторонним в номере после одиннадцати находиться запрещено.

Она опять бросила на меня строгий взгляд.

Я отошла чуть в сторону, чтобы женщина не видела меня из своего окошечка. Мне казалось, что она своим пронзительным взглядом раздевает меня догола.

Олег же просто пропустил это её замечание мимо ушей и, взяв меня за руку, уже тянул за собой по ступеням на верхний этаж.

Он открыл дверь с опознавательной табличкой 56, почему-то сиротливо болтавшейся на единственном гвозде, и мы вошли в комнату.

Ничего, миленькая комнатка. Правда, без всяких там излишеств, но ведь и номер то не люкс…

Кровать, пара кресел, журнальный столик между ними, торшер и телевизор, стоящий в углу на тумбе.

Олег повесил нашу одежду в стенной шкафчик, включил телевизор. На удивление, исправный, судя по тому, что на экране сразу возникли лица, бешено о чём-то спорящих между собой, героев фильма.