— Вот зачем превращать приём в балаган? — задался я вопросом, когда двое на улице скинули пиджаки и засучили рукава белоснежных рубашек. — Хочется подраться? Дождитесь темноты, зайдите в неблагополучный район, поговорите по «имперфону», — всё, адреналин и приключения обеспечены.

— Да, неприятно, — согласился Олег.

Тем временем разгорячённые кавалеры принялись кружить друг вокруг друга, не смея ударить.

— И вот зачем это всё? — я в сердцах махнул рукой. — Вызвал на поединок, — бей, чего нюни-то распускать?

Справа от меня раздались негромкие хлопки, и я резко обернулся. Разумовский смотрел на меня оценивающе.

— Не смущайтесь, юноша. Просто это самая здравая мысль, которую я сегодня слышал.

— Вы согласны? — спросил я у него.

— Абсолютно согласен. И с тем, что императорский дворец не место для петушиных боёв, тоже.

Мы с Олегом улыбнулись и продолжили смотреть в окно. То, что произошло и поединком-то назвать было сложно. Мне кажется, мой друг и то больше экшена произвёл бы своими падениями и неожиданными действиями.

Двое кружились-кружились, затем один-таки решился ударить, но промахнулся.

— Да, не та пошла молодёжь, — сказал, наблюдавший за этим Разумовский и усмехнулся. — Мы бы в своё время уже в кровавых соплях тут друг друга гоняли.

— Да нормальная молодёжь, — ответил я на это. — Просто представители не те. Вы даже не представляете, насколько сильно хочется выйти и накостылять обоим, чтобы это поскорее закончилось.

— Полноте, молодой человек, — рассмеялся Разумовский. — Я же шучу.

И тут один из парней всё-таки взял себя в руки, да и зарядил другому в нос. Ярко-красные капли крови на белоснежной рубашке моментально отрезвили обоих. Они ещё немного попререкались, но всё тише и тише, затем оделись и уехали домой.

Бал вступал в заключительную фазу.

Принцесса ещё раз переоделась, но уже ни с кем не танцевала, а просто сидела на небольшом кресле, стилизованном под трон и наблюдала за происходящим с возвышения. Мы с Олегом тоже весь вечер провели за тем же занятием. Оказывается, довольно увлекательная штука.

— О, а этот что тут делает? — по привычке мой друг задавал сам себе риторические вопросы.

— Ты про кого? — мне тоже было интересно.

Разумовский уже ушёл, всё-таки при нём мы чувствовали себя немного не в своей тарелке, и мы снова болтали, согревая в руках высокие бокалы с пенящимся напитком.

— А вон видишь в самом тёмном углу толстенький стоит. Бьюсь об заклад, он там с самого начала стоит, но мы его не замечали. Это Вяземский Павел Ильич. Дед у него в торговле. В своё время отличный купец был, все желали иметь с ним дело. Потом ушёл в тень. Что же до Павла — личность ординарная, ни в чём таком эдаком замечен не был. Но четвёрка, не чета нам всем присутствующим.

— Хм, а что он тут тогда делает? — спросил я, заранее понимая, что вряд ли кто-то мне даст ответ.

Олег пожал плечами.

— Понятия не имею, — сказал мой друг, отводя взгляд от Вяземского. — Насколько я знаю, он вообще социопат, и подобные тусовки на дух не переносит. Поговаривают ещё, что он — эмпат, но род по этому поводу хранит молчание.

И тут моё затихшее на время чувство тревоги снова шевельнулось. Но не сильно, а так — ленивенько. Я решил глянуть на толстяка магическим взглядом, но настолько аккуратно, чтобы никто ничего не заметил.

И увидел.

Под маской спокойного и обстоятельного человека жался в угол мальчик, не желавший быть взрослым. Образно говоря, его внутреннее я сейчас вжималось в самый тёмный уголок естества и обливалось потом. Вот-вот сорвётся. Но всё это было не спроста. Не само собой.

Практически сразу я увидел, что на него оказывается магическое воздействие. Как раньше я видел паутинки заклинаний тех, кто нападал на нас на вечеринке, так сейчас я видел паутинку внушения. Вяземского пытались вывести из равновесия, и у них это практически получилось.

Я поставил линзу. Постарался сделать это, как можно более незаметно, но, конечно, если бы кто-нибудь присмотрелся, обязательно увидел бы её. Сначала я вообще хотел отзеркалить заклятие, но понял, что вот как раз это привлечёт совершенно не нужное внимание. Я уменьшил воздействие до того минимума, на который был способен.

Павлу Вяземскому тут же значительно полегчало, и я решился подойти к нему.

Но сделать это без прикрытия означало раскрыть себя с ног до головы.

— Олег, — попросил я друга. — Возьми, пожалуйста, шампанского, и вылей на меня, но так, как умеешь только ты.