— Ага.

Таня выдыхала и затягивалась. Наш приезд оказался не таким и радостным.

— Ну, один раз я обшарила всю квартиру, потратила на это два дня, не поленилась. Искала микрофоны или скрытые видеокамеры. Всюду залезла, а такие уголки, о которых раньше не подозревала, но ничего не нашла.

Я думала о том времени, которое вырвали из моей жизни.

Мне ничем не восполнить эту потерю.

— Значит, мы так и не узнаем, кто это был, — сказала я.

— Да, видимо, так. И милиция нам не поможет. Пожалуй, никто.

— А мне что делать… когда я буду оставаться здесь одна?

— Не забывай запираться изнутри на засов. Тогда он не войдет — это проще простого. Смотри… спрашивай, кто там, — сказала Таня. — А я буду предупреждать о своем возвращении.

Я кивнула и решила все-таки поделиться одной старой гипотезой, которая возникла у меня еще в плену.

— Ты не думала, что твой невидимка и мой похититель одно и то же лицо?

Таня не смутилась.

— Думала. Это вдвойне ужасно. Немыслимо.

Все немыслимо и ужасно в последнее время — и так теперь до конца моих дней.

— Так, может, нам стоит сообщить об этом Гмызину?

— Подумаем. Но не сегодня. Надо заниматься ужином.

Тут я испугалась.

— Ты пойдешь в магазин?

— Нет. Я заранее все купила.

Я улыбнулась. По крайней мере, сейчас мне не хотелось оставаться в одиночестве. Несмотря на новые замки, засов и заверения Тани, что теперь все нормально.

— Ты мне поможешь?

— Чем? — спросила я.

— Ну, натрешь морковку, например?

Мы засмеялись.

Вечер удался. Мы наготовили кучу всего, потом сели есть, пить вино и говорить о пустяках. Как в старые добрые времена. Мы избегали темы похищения, но очень часто подходили к ней непозволительно близко. Таня всеми силами стремилась меня развлечь, из кожи вон лезла, чтобы я не чувствовала себя скованно. Это ей удалось. Я была благодарна Тане за то, что она предоставила мне возможность выбросить из головы черные мысли.

Я хотела напиться и напилась. Небольшая истерика, которая со мной случилась, закончилась тем, что я отрубилась прямо на диване. Таня накрыла меня пледом.

Как потом выяснилось, она сидела до утра возле меня при свете ночника и допивала вино. О чем она думала в те тяжелые часы, осталось для меня тайной.

Я оттягивала неприятный момент, но все-таки нам пришлось заняться моими глазными протезами. Спустя пять дней после моего переезда мы посетили специализированный медицинский центр, потом сходили в цех, выбрали модель и материал (прочная пластмасса) и выслушали кучу рекомендаций. Нам дали тонкую брошюру-памятку. Все в ажуре — живи, да радуйся, но меня опять одолели мысли о смерти. Так проще, чем носить в себе эту гадость…

Протезы были готовы в срок, и Таня съездила за ними без меня. Вечером мы сидели в ванной, и Таня дрожащими руками пыталась вставить эти пластмассовые штуковины мне в глазницы, под веки. Она действовала согласно инструкции. Наконец, ей удалось.

— Я сейчас, — произнесла она и выбежала.

В туалете ее стошнило. Зашумела вода. Таня вернулась, извинившись, поинтересовавшись, как я себя чувствую. Наверное, я тоже сидела с лицом зеленого цвета.

Искусственные глаза сидели там, где им положено. Я неосознанно пыталась двигать ими, чувствуя их соприкосновения к краям мышц в глазных орбитах.

— Ну и как?

— Э… нормально. С ума сойти…

— Что?

Таня расплакалась.

— Я бы спустила с этого подонка шкуру — живьем и заставила бы его жевать ее у меня на глазах, — произнесла она сквозь яростные слезы.

Я сидела неподвижно, потом подняла руки к глазам и потрогала протезы.

Две шарообразных предмета, мертвых, холодных. Но они были голубого цвета, в память о моих настоящих глазах.

— Лучше тебе не снимать очков.

— Зрелище не для слабонервных?

— В общем, да.

Чтобы проникнуть в мою квартиру, нам пришлось вызывать службу спасения и взламывать дверь. Ключи остались у маньяка. Я все гадала, приходил ли он сюда, знал ли мой адрес? Появилась даже абсурдная мысль, что он жил тут, пока я сидела в той комнате с кирпичными стенами. Этого, конечно, не могло быть.

Проникновение в мое жилище состоялось через неделю после выписки из больницы.

На вскрытии квартиры присутствовали два следователя — Гмызин и его помощник, более молодой, по фамилии Погудин. Они заранее попросили меня ничего не трогать, пока они будут производить первичный осмотр. «Может быть, преступник что-нибудь похитил или устроил погром», — заметил младший следователь. Таня спросила, не нужны ли для этого понятые, но Гмызин ответил, что это не вызов, а всего лишь проверка. Протокол вестись не будет.