Подзываю слугу.

— Не подскажите, что за травы в этом напитке?

— Это чай с чабрецом, госпожа. Вам не нравится?

— Нет, что вы, наоборот. Попросите потом, пожалуйста, заварить такой же и принести в мои комнаты.

— Конечно, ваша светлость.

Бросаю слуге благодарную улыбку и откладываю приборы слева от тарелки. Не вижу смысла задерживаться здесь. Тот же юноша помогает встать из-за стола.

— Хорошего дня, граф.

И, прежде чем он что-то успевает ответить, гордо направляюсь к выходу. Проходя мимо, краем глаза отмечаю, что в аппетитной тарелке графа еда так и осталась нетронутой.

Несколько мгновений раздумываю, не вернуться ли в постель, наплевав и на этикет и на бесчисленные дурацкие правила, но взглянув за окно, выбираю спуститься в сад.

Свежесть, яркие запахи и щебет птах. Жадно втягиваю в лёгкие чуть влажный воздух. Солнышко только-только начинает припекать и я подставляю лицо ласковым лучам.

Волшебно!

— Доброе утро, герцогиня! — нарушает моё умиротворение лекарь, до безобразия бодрым голосом. — Мне сообщили, что вы снова на прогулке. Желаете продолжить занятия?

— Давайте немного пройдёмся в тишине, а уже потом вы расскажете мне что-нибудь интересное.

— Я рассчитывал позаниматься сегодня придворным этикетом. Пока это самое важное. Никто не удивится, если герцогиня перепутает Лотаринию с Нидарией, но вы просто не можете себе позволить ошибиться в придворных церемониях! Они всегда были вашей сильной стороной. Приступим?

— Как скажете, дио Хэмис. Только сначала всё же дайте немножко насладиться солнышком.

От моих шагов белая мраморная крошка тропинок сада приятно похрустывает. Не могу скрыть улыбку, потому что направляюсь в сторону запримеченных утром конюшен.

В потайном кармашке припрятана пара сочных сладких аниканов. Те самые фрукты, что подаются мне к чаю. Лекарь подтвердил, что они не только не опасны для лошадей, но и являются самым настоящим для них лакомством.

Ещё издали наблюдаю, как внутри просторного загона резвится великолепный жеребец и улыбка становится шире. “Гнедой мустанг” неожиданно выплывает на поверхность из тумана памяти. В груди разливается тепло, напоминая о чём-то родном.

На некоторое время останавливаюсь у загона, чтобы полюбоваться лошадью, а потом бодро направляюсь в конюшни.

Работники конюшен замирают и останавливаются, растерянно глядя мне вслед, но никто не решается остановить меня. Вот и правильно. Вот и хорошо. Не нужно меня останавливать.

Прохожусь вдоль денников, вдыхая смутно знакомые запахи. Возле одного из них замираю, залюбовавшись вороным красавцем. Тонкие длинные ноги, ухоженная грива. Я уже наслышана, что граф держит отменных породистых лошадей, а теперь убеждаюсь в этом воочию.

Животное косится на меня с любопытством, пока я разглядываю его с неприкрытым восторгом.

— Могу я вам помочь, госпожа? — высокий юноша несколько нервно поглядывает в сторону своих старших товарищей, явно ожидающих от него каких-то действий.

— Скажите, как зовут эту лошадь?

— Ночь, госпожа, кобылу зовут Ночь.

— Такая красивая, могу я её погладить?

— Нуу…. хмм… это… несколько опасно, госпожа, — нервно запускает руку в волосы, ероша их и растерянно озирается на товарищей, которые делают вид, что усердно занимаются своими делами. Не доверяют мне? За меня переживают или за лошадь?

— Она ещё не объезжена?

— Нет, что вы в этом стойле все лошади уже объезжены и готовы к продаже. Хотя Ночь довольно своенравна…

— Тогда не волнуйтесь за меня и позвольте мне пообщаться с ней поближе.

Юноша тяжело вздыхает, но отказать герцогине не решается. Умный мальчик.

— Разрешите, я подойду, чтобы открыть денник, — вздыхает, пуская меня внутрь. — Если вы не возражаете, побуду рядом, на случай, если вам что-то понадобится.

— Хорошо, вы можете остаться, — благосклонно киваю, изо всех сил стараясь сохранить аристократический тон, и не “лыбиться” слишком широко.

Достаю из кармашка первый аникан и с осторожностью протягиваю его кобылке. Та с подозрением косится на меня, потом на конюха, потом принюхивается и аккуратно забирает с руки фрукт мягкими щекотными губами. Медленно протягиваю вторую руку, чтобы погладить девочку по лоснящейся шее.

Я в восторге! Лошадка явно довольна гостинцем и принимает мои ласки вполне дружелюбно, пока я не замечаю, как она принюхивается к моему карману.

— Ах ты, хитруля. Ну хорошо, этот аникан тоже твой, — протягиваю лошадке второй фрукт и он исчезает с ладони куда быстрее, чем первый. Ясно. Буду просить чай и откладывать аниканы для Ночи.