— Наверное, все отказались от этого задания. Представляешь, никто не захотел жить с тобой в одном доме.

— Думаю, ты просто всем послала конфундус, когда шло распределение, и напросилась сюда сама, — он говорит это таким серьезным тоном, что Гермиона вспыхивает от смущения. — Я видел среди авроров симпатичную блондинку.

— Это был Рон под оборотным.

Это неправда, но пусть Малфой помучается.

Гермиона идет на кухню. Сегодня она решила испечь блинчики. Она хочет насладиться этим солнечным утром. Малфой может ныть и ненавидеть все кругом, но она не позволит ему испортить еще один день.

Она не собирается делиться с ним блинчиками, потому что он чертов эгоист. Он всегда и всё готовит только для себя. Впрочем, он умеет готовить только сэндвичи. И так ему и надо.

Блинчики ровной стопкой лежат на тарелке. Румяные, с ажурными краями.

Малфой подкрадывается со спины. Гермиона быстро откидывается назад и хлопает его по руке.

— В следующий раз я решу, что это домогательство, — теплый поток воздуха щекочет кожу — это Малфой сдувает прядь волос с ее шеи. И Гермионе кажется, что она почти касается его спиной.

А он протягивает руку — и берет из вазочки крекер.

— Я не люблю блины, — его голос насмешлив.

Его рука скользит по ее локтю — случайно, конечно, а потом он отходит.

— Очаровательный шорты, Грейнджер, — доносится его голос из гостиной, — ты всегда спишь без белья?

Откуда он узнал? Рассматривал ее задницу? Кровь приливает к лицу, когда она понимает, как близко он к ней стоял.

— На мне есть белье, — отвечает она строго.

— Твои прозрачные шорты говорят обратное.

— Они не прозрачные… — она замолкает, понимая, что Малфой специально ее провоцирует.

***

Она каждый вечер проводит на террасе, наблюдая, как садится солнце. Малфой выходит тоже. Тогда воздух наполняется дымом сигарет (она ненавидит этот запах), но потом дует ветер и на террасе снова разливаются ароматы сосен и вереска.

Утром она собиралась насладиться жизнью, но всё летит к чертям, потому что вечером Малфой ее целует.

Она сама не понимает, как это произошло. Но сигарета, которую он не успел зажечь, валяется на земле, ее кружка с горячим шоколадом остывает на столике.

***

— Два часа в ванной! Чем ты там занимаешься? Грейнджер, правда…

Гермиона может представить, как поднимается его бровь, а на губах появляется та сама ухмылка.

— Моюсь.

На полу горят свечи. В окно стучит дождь. Как хорошо.

— Грейнджер, если ты не освободишь ванную в ближайшее время, я зайду туда и тебе придется смотреть на меня голого.

— Я сейчас, — говорит она, понимая, что Малфой давно уже хочет принять душ перед сном.

Гермиона закрывает глаза, ловит ладонью пену, погружается в теплую воду по самую шею.

Малфой заходит в ванную. Расстегивает рубашку. Поднимает бровь, когда замечает ее взгляд. Его рука тянется к ремню. Гермиона пытается выдавить эту картинку из воображения, но у нее ничего не получается.

***

Гермиона глядит на горы, на быстро бегущие облака и пытается впитать все, что видит. Впитать этот воздух, и красоту рассвета, и ароматы сосен и трав. Ей обязательно надо запомнить эти горы и это утро…

Но кое-что она никогда не забудет. Вспышка светлых волос, взгляд из-под отросшей челки, длинные пальцы и чувственный изгиб губ.

Сладкий воздух наполняется запахом сигарет. Малфой на всей террасе не выбрал места лучше, чем плетеный стул рядом с тем, на котором сидит она. Наверное, чтобы побесить ее, — он знает, как она ненавидит этот запах.

Малфой ничего не говорит, как будто и не было этого времени вместе. Кажется, ему все равно, что она уходит, а вместо нее с ним останется другой аврор.

Гермиона переводит взгляд на горы. И долго-долго смотрит вдаль, пока не раздается хлопок аппарации, и у дома материализуется Джон Долиш.

Гермиона оборачивается к Малфою. Он тоже смотрит на нее, потом на аврора; бросает недокуренную сигарету, встает так резко, что стул, на котором он сидел, падает. И уходит в дом.

Гермиона тоже встает. Перебрасывается с Джоном парой слов. Он совсем не рад, что ему придется жить в такой глуши, охраняя бывшего Пожирателя смерти.

Долиш был бы рад вернуться в Лондон, и Гермиона чувствует себя немного виноватой. Она могла бы попросить Гарри оставить ее с Малфоем, и Гарри бы не отказал.