Сейчас Квенильда обнаружила себя в комнате с японским убранством – циновки на полах, низкие столики и свитки с каллиграфически выведенными стихами на стенах. Она медленно обошла всё помещение, заглядывая в тёмные углы, где могли бы прятаться демоны. На полу она заметила круг призыва – похоже, кто-то из мелких тут уже позвал свою братию. В норме эти пакостники не могли призвать никого опаснее самих себя, но сегодня была новогодняя ночь, и астральный план плотнее смыкался с реальностью, позволяя им открывать порталы тварям посерьёзнее.

Квенильда затёрла символы ногой. Один из свитков на стене качнулся. Она навела на него изгонятель и приготовилась стрелять, как только тварь покажется. Но тварь оказалась проворнее: выскользнула вниз по стене масляно-блестящей многоножкой и юркнула под ближайшую дверь. Квенильда сплюнула проклятье и, в два шага оказавшись у двери, рванула ручку.

Аритон Бельфегор отряхнул руки и вернулся за стол. Итак, ещё раз: что этот выскочка Галлад предлагал делать после добавления заговорённого цинка? Где это было? Ага… Он поводил пальцем над экраном планшета с открытым описанием эксперимента, ища ту строку, на которой его оторвали. Так, после цинка следовало подвергнуть зелье воздействию ледяного дыхания… Аритон поднял взгляд на пробирку, сел поудобнее, выпрямил шею и контролированно дыхнул. Пробирка покрылась инеем, а из жидкости внутри выпал осадок.

– Та-ак, похоже… – пробормотал Бельфегор и снова глянул в текст. – Теперь жидкость надо слить…

В этот момент в противоположном углу кабинета что-то грохнуло так, что пробирка подскочила. Подскочил и Аритон. Деревянная стеновая панель лежала на полу плашмя, а в открывшейся за ней пустоте стены скорчился мелкий бес зеленоватой окраски. Аритон ругнулся сквозь зубы и потянулся за фиалом с сердечным светом. Это был уже пятый демон за последние два часа, и откуда они только лезут?! Он вышел из-за стола и кастанул изгоняющее заклинание прямо в любопытное рыло твари. Сердечный свет оставлял на пальцах неприятный налёт, так что Аритон снова их отряхнул и сел обратно читать статью, но пока он вспоминал, на чём закончил, осадок в пробирке распался в песок, а жидкость снова помутнела.

– Чтоб вам вечно вести стенограмму на судах Самаила, – ругнулся Аритон и потянулся за новой пробиркой, но тут дверь его кабинета распахнулась.

На пороге стояла девица – вчерашняя студентка. В длинном тёмном, явно вечернем платье, подчёркивавшем приятные глазу округлости, с неопрятным пучком на голове, из которого уже выпала половина прядей, с круглым личиком и тёмными глазами, которые яростно таращились куда-то вниз. В руках у девицы была какая-то помесь водяного пистолета с магическим жезлом. Прежде чем Аритон успел что-то сказать, странное устройство пошло в ход: девица развернула его стволом-жезлом вниз и пальнула. Сияющий снаряд, долетев до каменных плит, распластался паутиной, опутал что-то длинное и извивающееся, но удержать не смог. Многоножка вырвалась из захвата и почесала прямо к столу Аритона. Он быстро огляделся в поисках фиала с сердечным светом, но понял, что поставил его обратно на полку и не успеет дотянуться вовремя. К счастью, многоножка не полезла на стол, а прошмыгнула под ним и рванула вверх по стене, нацелившись на вентиляционное отверстие.

– Чтоб по тебе прошлись все легионы Валака! – воскликнула девица и принялась тыкать в экранчик, примотанный сантехнической лентой к одному из концов жезла. – Попробуем «Малефарит».

Она снова пальнула по многоножке, и та шмякнулась со стены на крышку шкафчика, спелёнутая коконом, но снова вырвалась и почесала дальше.

– Да кто ж ты?! – возопила девица.

– Саргатанит, – сообщил ей очевидную информацию Аритон. Кто кроме исчадий Саргатана мог принимать форму насекомых?

– О! – девица, похоже, только теперь его заметила, но тут же уткнулась в экранчик. Несколько нажатий, и ей всё же удалось попасть в многоножку, прежде чем та юркнула в вентиляцию. На сей раз паутина не только спеленала тварь, но и сжала до размеров крупной жемчужины – а потом вспыхнула и исчезла.

Конец ознакомительного фрагмента.