— Выходит, Ты есть?

Его уже давно устоявшая картина мира закоренелого атеиста дала трещину еще в октябре — ноябре сорок первого, когда все вокруг него начало рушиться, словно игрушечное. На глазах Сталина казавшаяся несокрушимой гигантская советская империя вдруг зашаталась и начала разваливаться. То, что представлялось несокрушимым и построенным на века, оказалось призрачным миражом, из плотной дымки которого неожиданно появился инфернальный враг. И тогда впервые он вспомнил о Боге…

— А как иначе объяснить… это?

На столе чуть дальше от иконки лежал небольшой спичечный коробок, полный крупных светлых семечек. Казались тыквенные, закинь в рот и ощутишь их знакомый вкус. Только это лишь казалось.

— Это же чудо, — шептал Сталин, посмотрев в сторону невысокой серой тумбы с цветочным горшком. В нем росло невысокое деревце, неопределенного вида, напоминающее кустарник, с аккуратными яркими плодами — красными помидорами, зелеными яблоками и желтыми мандаринами. Казалось, что в этом необычного? Умельцы всякое выращивали, прививая одни виды к другим. Но это же выросло в один присест прямо на его глазах из тех самых семечек, что сиротливо лежали сейчас в спичечном коробке.- Ведь, наукой здесь и не пахнет…

Про науку сейчас, вообще, лучше было не вспоминать. Консультации с лучшими умами страны, светилами физики, химии и растениеводства лишь разводили руками, едва только оказывались рядом с этим диковинным гибридом кустарника и плодового дерева. Кто-то из них просто хлопал глазами и открывал рот, а кто-то начинал нести околонаучный бред про какие-то торсионные поля, биологическую активную энергию. Словом, лишь одно объяснение приходило на ум — божественное чудо.

— И ладно бы только это… Ведь, есть и другое…

Перед его глазами встали строчки из многочисленных отчетов об успешном испытании разнообразных медицинских препаратов, ставящих на ноги смертельно больных. Что об этом говорить, если Сталин лично видел, как у одного сапера после принятия особого снадобья отросла фаланга пальца! Что это, если не божественное вмешательство?!

— С такими вещами немцев можно, как котят неразумных…

Что скрывать-то, Сталин уже строил планы на будущее, думал о том, как все изменится. С особыми снадобьями бойцы и матросы Красной армии прошли бы через немецкие порядки, как раскаленный нож сквозь масло. Урожаи стали бы такими, что люди в тылу, вообще, бы забыли о голоде и продовольственных карточках. И еще много другого можно было бы сделать для облечения жизни народа. Только все это оказалось вилами на воде писано.

— Проклятье! — его лицо неожиданно перекосилось, едва только он вспомнил о привезенном ему послании. В руках тут же оказался лист бумаги, исписанный аккуратным витиеватым почерком. Послание доставили лишь несколько часов назад прямиком из-за линии фронта. — Ведь, обо всем договорились! Что ему еще за вожжа под хвост попала? Что это еще за бред такой?

Еще ранним утром Сталин был в полной уверенности, что им удалось достичь договоренности с этим странным человеком, обладавшим поистине божественными способностями. Советское государство, в их лице, полностью шло ему на встречу: давала особый правовой статус, иммунитет от всего и всех, возможность набора новых учеников, разрешила основать свои собственные поселения в самом центре страны и многое, многое другое. А его аппетиты не смотря ни на что, оказались еще больше! Просто конские заявки!

— Всю Беларусь хочет?! Совсем с ума сошел?! Теократию основать собирается? Просто бред…

Снова опустил взгляд на послание, словно хотел убедиться в его реальности. Убедился: требования в письме, казавшиеся безумными, никуда не делись.

— Значит, отдать целую республику… А харя не треснет? Добро…

Сталин нахмурился, что-то решив для себя. Решительно подвинул к себе телефонный аппарат и снял трубку, привычно набрав номер приемной. Для Поскребышева, бессменного секретаря, появилось срочное задание.

— Алексей Николаевич, вызовите ко мне Берию. Немедленно!

Вскоре в кабинете оказался и Берия. Как всегда сосредоточенный, серьезный, он всем своим видом показывал, что готов выполнить любое распоряжение Верховного. Собственно, за это его и ценили.

— Видел? — Сталин вопросительно посмотрел на непроницаемое, каменное лицо Лаврентий Павловича. — Хм, только не говори о том, что ничего не знаешь об этом. Иначе я глубоко разочаруюсь в тебе и твоих людях.

После секундной заминки Берия кивнул, виновато разведя руками. Мол, и слышал, и знает.

— Так то, — обозначил улыбку хозяин кабинета. — Ты оказался прав, Лавр. У всей этой истории оказалось второе дно. Наш новый союзник решил показать себя. Похоже, считает, что мы никуда не денемся и пойдем на любые его условия. Садись, Лавр, садись. Чувствую, наш разговор будет долгим.

Выбрав ближайший стул, сел и Берия. по-прежнему, ни говоря ни слово, ждал. Идеальный исполнитель при могущественном правителе.