“Разве ты не должен поговорить об этом со своей матерью?” - небрежно говорит он, откидываясь на спинку стула.

Я останавливаюсь перед большим столом вишневого дерева, упираясь руками в его край. “Она скажет мне ”нет"."

“А что, если я скажу тебе "нет”?"

“Ты был бы более склонен помочь мне, поскольку тебя втянули в ту же чертову сделку, в которую я собираюсь попасть”, - напоминаю я ему.

Моя бабушка выбрала Сильвию Уиттейкер из всех других девочек в частной школе моего отца, когда ему было восемь. Восемь. Моей маме было семь лет, она была на класс младше его и, предположительно, была хорошенькой, как картинка, благодаря хорошим генам ее мамы. Она была чертовски богата благодаря отцовской линии семьи. Даже тогда у нее был хитрый ум и язык, как у гадюки. Однако она скрывала все свои неподобающие черты, и в конце концов, со временем мой отец понял, с кем имеет дело.

И все же он прошел через это. Они поженились в этом самом поместье, в великолепный летний день. Мой отец выглядит ошеломленным на всех фотографиях — мужчине пришлось напиться в стельку, чтобы пройти через это. Моя мать сияла, ее улыбка растянулась от уха до уха. Наконец-то она стала Ланкастером. Ее конечная цель была достигнута в нежном двадцатилетнем возрасте. Их брак был несчастливым с самого начала. Предположительно, она была холодной рыбой. Первые пять лет их брака их редко видели вместе, к большому ее разочарованию. Его отец заставил его вернуться в их общий дом, требуя, чтобы он притворялся, что они счастливая семья, иначе он лишится своего наследства.

Это заняло у них пару лет, но я наконец родился, когда моему отцу было тридцать. Он трахнул ее только потому, что должен был. Ему нужны были наследники, и она могла дать их ему.

Ее мать сдала гинекологическое заключение, точно так же, как это сделала Летиция.

Мы подходим друг другу, но только на бумаге. Как будто мы животные, которых нужно разводить вместе.

Одна только мысль о том, чтобы жениться на ком-то, кого я на самом деле не хочу, и прожить с этим человеком всю оставшуюся жизнь, наполняет меня чертовски сильным беспокойством.

И яростью. Сильной яростью.

“Ланкастеры обязаны производить на свет наследников”. Мой отец произносит это так, как будто это отрепетированная фраза, которую он был вынужден произносить годами.

“Мы не гребаная британская королевская семья”, - выплевываю я. “Предполагаемая монархия Ланкастеров не умрет, если я женюсь на том, кого действительно люблю и хочу быть с кем хочу”.

“Любовь?” Он усмехается. “Тебе всего восемнадцать. Что ты знаешь о любви?”

Он, блядь, не ошибается. Я ни хрена не смыслю в любви, благодаря моей гребаной семье и моей дерьмовой морали.

То, что я был с Саммер прошлой ночью, сбило меня с толку. Впервые я признался в своих чувствах к ней. Не вслух и не ей в лицо, а про себя. Они росли, несмотря на мое сопротивление. Это должно было случиться, учитывая, сколько времени мы проводим вместе. Я мог быть таким жестоким и ужасным, каким хотел, и она это принимала. Казалось, ей это нравилось. Ей нравится быть со мной. Любая другая девушка послала бы меня нахуй, если бы я так с ними разговаривал. Обращался с ними подобным образом.

И это тоже не потому, что Саммер - это пустяк. Она совсем не такая.

Прошлая ночь была осознанием. Эта девушка у меня под кожей. Мы связаны. Черт возьми, у нас один и тот же день рождения. Я не хочу отталкивать ее из-за каких-то обязательств, к которым меня принуждают.

К черту долг. Я хочу жить своей собственной жизнью.

“Я знаю достаточно, чтобы не женитьсяна том, кто мне безразличен”, - наконец говорю я.

“Есть ли кто-то конкретный, кого ты имеешь в виду?” Он приподнимает бровь. Я точно знаю, кого он имеет в виду.

Я сжимаю губы, отказываясь произносить ее имя. Я делаю это не из-за Саммер.

Я делаю это для себя.

“Я уверен, что она милая девушка, полностью готовая сделать все, что ты захочешь”. Острый взгляд, который он посылает в мою сторону, раздражает меня до чертиков. Он, конечно, говорит о Саммер. “Но она не стоит того, чтобы из-за нее бросать все твое будущее”.

“Я не отказываюсь от своего будущего. Я стараюсь быть уверенным, что не попаду в брак по расчету, который сделает меня чертовски несчастным на всю оставшуюся жизнь,” - честно говорю я ему.

Наблюдение за тем, как Саммер общалась с моей семьей вчера вечером за ужином, также открыло мне глаза. Она действительно близка с моей сестрой. Она мирилась с дерьмовым флиртом, который бросал в ее сторону мой отец, и с ледяной холодностью моей матери. Она восприняла все это с едва заметной улыбкой на лице, произведя на меня впечатление.

Летиция тоже общается с моей семьей, но моя мама осыпает ее комплиментами, потому что она сама выбрала ее. Отец делает вид, что ее не существует. Сильви избегает ее любой ценой.