Шрифт:
Обычно клиент заранее присылает фотографию того, с кем хотел бы поговорить через посредника, но фото в этом процессе необязательно. Вызывать мертвых люди умели еще задолго до того, как в 1822 году француз Ньепс из серебряной соли и дневного света получил первую в мире фотографию. Для этого использовали фантом человека. В работе Владислава фотографии просто экономят время и силы. Так проще позвать с того света душу. А дальше начинается самое интересное:
– А умер он, случайно, не перед двадцатыми числами? Потому что мне он говорит, что сейчас так, как было тогда, перед двадцатыми числами.
– Да, двадцать второго у меня день рождения, а двенадцатого числа его не стало, – она, симпатичная коротко стриженная женщина, сильно нервничает, но старается скрыть это за улыбкой. Пауза. Он отворачивается от экрана и смотрит куда-то в сторону. Потом, словно что-то вспомнив, одну важную деталь, произносит:
– Он говорит мне, что всегда боялся в холод умереть.
– Да. Это потому, что на том кладбище, где он похоронен, земля глиняная, и в мороз его бы не закопали там.
– Он часто к вам приходит. Мне показывают, что у вас дома стоит стул возле кровати. Он там постоянно садится, гладит вас по голове, как при жизни гладил. Женщина неуверенно улыбается. Еще немного и заплачет:
– Да, я всегда это чувствовала…
Канал Владислава в YouTube
Подготовка
Жизнь человека – трудна и абсурдна. Трудность заключается в том, что наделенный с рождения разумом человек бессилен понять смысл собственного существования. Дабы не сойти с ума, он должен постоянно выдумывать себе цель и стремиться к ней. Надежда на ее достижимость помогает приглушить чувство бессмысленности происходящего. Слабый, испуганный, потерянный в хаосе бытия человек вынужден брать ответственность за свои действия и их последствия. Это и есть та неподъемная ноша, под которой ломаются хребты самых отчаянных и дерзких из нас. Но трудность жизни – не единственная проблема, с которой сталкивается человек. Ведь что бы он ни делал, его рано или поздно примет к себе смерть. Все его дела, от самых ничтожных и до величайших, не уберегут от встречи с вечностью. В этом и заключается вся абсурдность жизни. Мы можем бунтовать, кричать, плакать или пробовать забыться, отказавшись от трезвости рассудка, но это ни на миг не отдалит нас от предписанного всему живому финала в этом мире. Поэтому человек вынужден искать для себя опору в повседневной жизни, дабы не спятить от ощущения бессмысленности.
Норма и привычка – вот что позволяет отгородиться от первобытного страха перед смертью. Но настолько ли надежны эти засовы? И, быть может, приоткрыв дверь в другой, потусторонний, мир, мы поймем, что за ними не холод и мрак, а нечто большее. Возможно, именно там мы найдем утешение, которое придаст нам смелость жить дальше, несмотря на всю абсурдность и трудность жизни. Отказаться от нормы – просто, если понять, что норма – это не истина в последней инстанции.
Норма – это временный порядок, которому следуют люди больше из-за привычки и страха, чем по личному убеждению. И то, что сегодня считается нормальным, уже завтра будет восприниматься варварством и дикостью. Приведу один пример. Не так давно, всего каких-то 400 лет назад, в центре просвещенной Европы, в городе Нюрнберг, жил и работал человек по фамилии Шмидт. Звали его Франц, и зарабатывал он тем, что рубил головы. Палач Франц, или «Майстер Франц», остался в истории благодаря своим дневникам. Как истинный немец он скрупулезно записывал все свои казни, а за 45 лет профессиональной карьеры (1573–1618 гг.) успел отправить на тот свет 394 человека.
Единственное изображение Франца Шмидта
Жизнь Франца Шмидта увлекательно описана в книге Джоэля Харрингтона. Но для нас история этого палача интересна не столько его ремеслом, сколько нравами, царившими в обществе его времени. Четыре сотни лет для истории человеческой цивилизации – срок ничтожный, но пропасть, отделяющая наше время и нравы современников палача Шмидта, – безгранична.
На рубеже XVI–XVII веков в просвещенной Европе люди весьма своеобразно относились к теме смерти и мертвому человеческому телу. Они считали, что мертвые – это ценный источник здоровья для живых. Например, если употреблять в пищу добавки из частей человеческого трупа, то можно вылечить себя от страшных заболеваний. Целебными считались кровь, плоть, кости, волосы и даже ногти мертвецов. Люди, страдающие от приступов кашля или хандры, спасались тем, что регулярно пили свежую человеческую кровь. Когда становилось известно о запланированной казни молодого преступника, у городской плахи заранее выстраивалась длинная очередь. Люди с сосудами в руках ждали, когда палач снесет мечом голову несчастного и можно будет собрать для себя свежей крови. Молодая человеческая кровь считалась в народе эффективным лечебным средством, способным улучшить иммунитет, поднять настроение, придать энергию ослабленному организму. Но только кровью вкусы современников Декарта и Галилея не ограничивались.
Считалось также, что маринованная в специальных рассолах человеческая плоть помогала успокоить больные суставы и укрепить кости беременных женщин. Те обвязывали полоски мертвой плоти вокруг своих конечностей и делали компрессы. Кости мертвых перемалывали в порошок и подсыпали в еду в качестве полезной пищевой добавки. Человеческие трупы и останки использовались не только в интересах личного здоровья, но и в качестве оберегов. Например, среди преступников были популярны амулеты из отрубленных мужских пальцев и рук. В своей книге Харрингтон описал историю разбойника Георга Хернляйна, который вместе с подельниками убил новорожденного мальчика ради того, чтобы использовать его правую ручку в качестве такого оберега. На допросе убийца рассказал, что детские кости должны были защитить его от преследования и сделать невидимым для закона. Подобное отношение к мертвому телу было нормой среди тогдашних жителей Европы. Медики, ученые, аптекари и торговцы сотнями скупали трупы бродяг и бедняков для производства подобного «лекарства». Сегодня такие нравы нам кажутся дикостью, но когда-то они были нормой. Норма не может существовать без привычки.
То, что поначалу кажется новым, диковинным и вызывающим, со временем обретает вид надежного и знакомого. И напротив, отказ от привычки расценивается как вызов, как угроза устоявшемуся миру. Мы привыкаем к миру, который нас окружает. Эта привычка придает нам уверенность в нем. Философ Гейдар Джемаль описывал человеческий социум как искусственную конструкцию, которую люди изобрели для того, чтобы защитить себя от глобального распада. Все вокруг нас подчиняется закону энтропии – перехода энергии из состояния порядка в состояние хаоса. Во Вселенной взрываются звезды, черные дыры поглощают галактики, уничтожаются целые миры, а вокруг нас мир и покой. Мы уверены в том, что завтра взойдет Солнце, мы проснемся и пойдем в школу/университет/на работу.
Этот островок порядка и надежности посреди вселенского хаоса убаюкивает нас, придает нам уверенность в завтрашнем дне. И если что-то или кто-то угрожает этой уверенности, ставит под сомнение принятый порядок, устоявшуюся норму, мы злимся и негодуем. Как смеет этот кто-то покушаться на наш покой? Но что, если этот покой и есть причина нашего страдания? Что, если за ширмой знакомого и надежного мира от нас спрятали бесценное сокровище, источник силы, который способен подарить нам такую желанную легкость бытия? Подарить нам жизнь без страха и сомнения.
Сомнение – вот первый шаг на пути к освобождению. В устоявшейся норме нужно сомневаться. Ставить под вопрос ее обоснованность, оправданность, объективность. Без этого не будет свободы. И если вы относите себя к той категории людей, которые не верят ни во что сверхъестественное, я не буду вас переубеждать. Я предлагаю вам просто на время отодвинуть свою предвзятость в сторону и взглянуть на историю жизни обычного человека. Такого, как вы и я.
Владик