— Ольга была замечательной с тех пор, как умерла твоя мать, но она не может делать все. Ей нужна помощь. И поэтому Катерина здесь, чтобы помочь ей. Есть ли в этом смысл?

Выражение лица Аники настороженное, но она ничего не говорит в ответ, что я воспринимаю как хороший знак.

— Она будет очень добра к тебе. Но я ожидаю, что ты будешь добра в ответ. Ты меня понимаешь?

Аника поджимает губы.

— Значит, она вроде няни?

Я вздыхаю, беспомощно глядя на Ольгу. Я не осмеливаюсь взглянуть на Катерину. Я могу только представить, о чем она, должно быть, думает прямо сейчас. Точно так же, как мне не следовало обрушивать это на девочек, мне следовало раньше предупредить Катерину о моих детях. Но, черт возьми, за последние дни, недели и даже месяцы у меня было достаточно забот, чтобы не беспокоиться о своих собственных домашних делах.

Ольга быстро кивает мне, и я смягчаюсь.

— Что-то в этом роде, да. — Я чувствую, как Катерина напрягается рядом со мной, но я разберусь с ней позже. На данный момент мое основное внимание сосредоточено на том, чтобы успокоить моих детей, чтобы они, по крайней мере, дали Катерине шанс.

— Возвращайтесь в дом с Ольгой, девочки, — быстро говорю я, пока Аника не придумала еще одну причину для расстройства. — Позже мы все вместе пообедаем, но сначала я хочу познакомить Катерину с ее новым домом.

Аника кивает, все еще сжав губы. Она поднимает взгляд на Катерину, ее голубые глаза сузились, как будто она изучает ее.

— Сады красивы, — говорит она наконец, а затем разворачивается на своих маленьких каблучках, следуя за Ольгой обратно внутрь с прямой, как шомпол, спиной и вызывающе поднятым подбородком.

— Господи, спаси меня от женщин, — бормочу я себе под нос. Сначала Катерина поссорилась со мной, а теперь Аника полна решимости испытать пределы моего терпения.

— Я не знаю, почему ты ожидал, что все пройдет гладко, — натянуто говорит Катерина, вырывая свою руку из моей теперь, когда они ушли. — Я вижу, что ты рассказал им обо мне не больше, чем мне о них.

Я борюсь с желанием ущипнуть себя за переносицу. Я чувствую приближение головной боли.

— Да, мне следовало подготовить всех получше.

Рот Катерины опускается, когда она смотрит на меня.

— Признал ошибку? Я думала, такие мужчины, как ты, никогда не совершают ошибок.

— Ради Бога, женщина, ты не могла бы уделить мне минутку? — Я свирепо смотрю на нее. — Ты хочешь поссориться со мной сейчас, здесь, на ступеньках твоего нового дома? — Я думал, ты не будешь такой воинственной, ведь ты уже вышла замуж по договоренности, я хочу сказать, но я этого не делаю. Похоже, этим утром я не из тех, кто рвется в драку.

— Ты должен был сказать мне, что у тебя есть дети, — тихо говорит Катерина.

— Меня ты тоже не спрашивала. — Я чувствую, как маленькие мышцы на моей челюсти работают, прыгая от напряжения.

— Я думала, ты расскажешь мне что-нибудь подобное сам. — Катерина поднимает подбородок, глядя на весь мир, как Аника минуту назад, направляясь обратно к дому.

Очень, очень медленно я глубоко вздыхаю.

— Тогда позволь мне сделать это предельно ясным, поскольку раньше я не был достаточно ясен, — натянуто говорю я, встречаясь с ней взглядом. — Мне нужны от тебя две вещи, причины, по которым я женился на тебе, помимо мирного урегулирования с Лукой. Мне нужна мать для моих детей, и мне нужен сын, который будет моим наследником. Мне не нужны любовь или жена, чтобы быть моим партнером или доставлять удовольствие. Я прекрасно обходился без первых двух вещей, и я могу найти последнюю, где захочу. Что мне нужно, так это чтобы ты выполняла свой долг и делала это, не нарушая покой моего дома.

— Тогда я просто прославленная няня, которую ты трахаешь. — Катерина выплевывает слова, свирепо глядя на меня. — Ты мог бы сказать мне это раньше.

— Если ты хочешь посмотреть на это именно так, тогда все в порядке. — Я свирепо смотрю на нее. — Но это то, что мне нужно, и так оно и будет. Это не переговоры, Катерина. Клятвы даны, твою киску трахнули, этот брак скреплен печатью. Я говорю тебе, как твой хозяин и твой муж, чего я от тебя требую.

— Никто не является моим хозяином, — шипит Катерина. — Я не собака Братвы.

— Это не то, что я слышал о твоем последнем муже. — Я жестоко улыбаюсь ей. — И если Лука может сказать тебе, к чьему брачному ложу идти, то это два хозяина, которые были у тебя до меня.

Катерина выглядит так, словно хочет влепить мне пощечину за это. Ее щеки пылают, глаза пылают, но она сдерживается.

— Мы поговорим подробнее после того, как я покажу тебе, как управлять домом и чего я от тебя ожидаю, — говорю я ей холодно, как будто она не смотрит на меня так, будто предпочла бы увидеть мою голову, предложенную ей на блюде. — Но пока…

— У меня есть условие, — шипит Катерина, и я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

— Я же говорил тебе, что это не переговоры. — Я смотрю на нее, наполовину пораженный тем, что она все еще борется со мной. — Ты ничего не можешь сказать, что…

— Ты также сказал Луке, что не причинишь мне вреда. — Катерина почти плюется. — Я полагаю, это было условием нашего брака.

— Ничто из того, что я сказал до сих пор, не предполагает причинения тебе вреда каким-либо образом. — Я смотрю на нее с любопытством. — На что именно ты намекаешь?