Плавая в своих фантазиях и мечтах, краем уха улавливаю тихий звук открывающейся двери. Видимо, Настя захотела попить или в туалет и не хочет меня разбудить. Притворяюсь спящим, чтобы не напугать девчонку. Слышу, как Настя делает шаг, еще шаг, и еще… А потом останавливается. Ее дыхание выдает волнение с головой. Чувствую, что она сейчас стоит рядом со мной. Резкий вдох, шумный выдох. И, словно решившись, тянет на себя край моего одеяла и ныряет ко мне под бок. Замирает.

Секунда, две, три… Потом я не выдерживаю и притягиваю Настю к себе. Удивительно, но она даже не брыкается, только упирается своими ладонями мне в грудь и старается выровнять дыхание. Да, мне бы тоже не помешало успокоиться, а то сердце, как оголтелое, долбит в грудак, вот-вот проломит. А уж когда Настя начинает поглаживать меня своими маленькими, нежными ладонями, мой самоконтроль трещит по швам. Но здесь я себя торможу. Потому что если слечу с катушек, то настою, продавлю и Настя поддастся. Ну будет у нас один раз секс. И да, я этого дико хочу. Но я-то хочу Настю не “на раз” и не “на пару раз”, а навсегда. И если сейчас поддамся своим низменным плотским желаниям, потом начнется полный трэш и шансы на то, что она будет со мной сводятся практически к нулю. Поэтому я стискиваю до боли зубы и не позволяю себе сорваться. Просто обнимаю Настю и дышу ею.

— Это ничего не значит! — бурчит мне в грудь. Ее губы прижимаются к моей коже и когда она говорит, ощущение будто целует. Мне хочется заорать! Ну правда! Я тут стараюсь сдерживаться, а она одним своим разговором рахерачивает мой самоконтроль в труху.

— Повторяй себе это почаще! — откровенно стебусь над ней. Ну реально ведь смешно, как она сопротивляется сама себе.

— Нет, Яр, я серьезно! — приподнимается на локте и в темноте пытается отыскать мой взгляд. — Мне просто стало страшно. Место незнакомое, да и все, что произошло…

— Угу, так я тебе и поверил…

— Ну, знаешь! Все, плохая была идея. Я пошла в комнату! — пытается подняться, но я ее не отпускаю.

— Успокойся и спи! — говорю строго и это срабатывает, Настя перестает барахтаться и затихает. Сам тоже расслабляюсь. — Умничка моя.

— Я не твоя!

— Моя.

— Нет!

— Да!

— Вот ты гад! Бесишь меня! — Настя так смешно фыркает, щекоча меня своим дыханием.

— Пусть и гад, но ты меня и такого любишь.

— Вот еще! Пф… Любить тебя мне не хватало! Я тебя не люблю! — с пылом заявляет, но не вырывается из моих объятий.

— Не убедила. Попробуй-ка еще раз! — подначиваю.

— Я не люблю тебя!

— Не, все равно, как там говорил Станиславский? Не ве-рю! — по слогам.

— Ах ты! Ты…

— Я! Я! — поглаживаю по спине и волосам, — спи давай. Приятных снов, — целую в висок.

Настя замолкает и мне уже начинает казаться, что она спит. Я тоже погружаюсь в спокойный сон, держа любимую своих объятиях. Тихий шепот возвращает меня в реальность:

— Все равно я тебя не люблю.

— Малыш, — хриплю ей на ушко, оставляя влажную дорожку из поцелуев, — себя-то хоть не обманывай. Ты любишь меня, я люблю тебя. Этого ничто не изменит.

— Спокойной ночи, — переводит тему. Что ж…

— И тебе, Настюш.

Настя

Сколько лет я мечтала вот так просыпаться в объятиях Кострова? Такого милого, веселого, красивого, но в то же время далекого… Запретного… Не моего Кострова… Приоткрыв глаза, понимаю, что за те несколько часов, что я проспала в объятиях Ярослава, я практически на него залезла. Боже, я же лежу на нем, а он даже и не замечает этого. Спит? Было бы отлично, если бы он сейчас десятый сон смотрел, потому как мне хочется выбраться из кольца его рук, не разбудив его. Вот только рука его начинает какое-то странное движение… Она медленно и нежно поглаживает мое бедро, которое оголилось во время сна. Замираю, как мышь под веником. Не дышу. Не хочу, чтобы он возомнил себе, что мне нравится это все. Закусываю губу, чтобы не издать постыдный стон, который готов вот-вот сорваться с моих губ. Боже, ну это же невозможно просто! Почему? Почему каждое прикосновение Яра такое возмутительно приятное???

Если по началу я думала, что он поглаживает меня на автомате, во сне, то когда я услышала тихий смешок, все мои предположения развеялись в прах. Собственно, как и надежда выбраться из его рук и остаться при этом незамеченной.

Медленно поворачиваю голову к его лицу. Яр смотрит на меня, кажется вполне бодрым и проснувшимся. Черт! Не прекращает меня наглаживать. Зажмуриваюсь, перевожу дыхание.

— Что ты делаешь, позволь узнать? — взяв себя в руки, говорю спокойно и якобы равнодушно.

— Позволяю, — ухмылочка опять эта… — нагло глажу тебя.

— Хм… Это я заметила. Но с чего ты решил, что тебе можно так делать?

— Мне захотелось.

— Аргумент, конечно… — почему? Почему я не подрываюсь с дивана, как ошпаренная, а продолжаю этот пустой разговор, наслаждаясь при этом его прикосновениями?!

Влюбленная дура! И опять эти дурацкие бабочки в животе порхать начинают. Просыпаются, словно от спячки и щекотят меня изнутри. Как тогда… Когда я еще верила, что нравлюсь ему. Намеренно стараюсь думать и воскрешать в памяти самые неприятные моменты, связанные с Яром. Но бабочки, как назло, набирают свою силу и порхают, порхают… Сколько ж можно-то! Что ж вы никак не сдохните-то?! Это не наш мужчина и никогда нашим не будет!

Погрузившись в свои мысли и сомнения, едва улавливаю момент, когда меня резко переворачивают и я оказываюсь на спине, подмятая под большое сильное мужское тело. Испугавшись столь внезапной смены положения, удивленно таращусь на нависающего надо мной Яра. Он сосредоточен. Смотрит на меня так… проникновенно. Словно хочет донести до меня какой-то важный посыл. Пытаюсь выдавить из себя хоть один звук, возмутиться, в конце концов! И если уж не по-настоящему, то хотя бы ради приличия. Но не успеваю. Меня затыкают самым примитивным, но безумно приятным способом. Яр меня целует, запуская новую волну этих непослушных бабочек в моем животе. Как же приятно с ним целоваться, чувствовать его вкус, поглаживания его языка, мякоть его нежных губ. Никогда не думала, что от поцелуев можно потерять голову и просто отключиться от реальности, наслаждаясь вкусом губ любимого мужчины.