— Честно? — всхлипывает у меня на груди.

— Честно-честно! Клянусь!

Поцеловав свою малышку в красный от мороза носик, помогаю ей подняться по ступенькам. Придерживая Настю за талию, чувствую, что она периодически как-то дергается и сжимается, замедляя шаг, крепче цепляясь в мою руку. Шумной толпой все заваливаются в дом и даже Боцман, наш маленький проныра, весь в снегу забегает вперед нас. Мы с Настей заходим последними.

Присаживаюсь перед Настей на корточки, усаживаю ее на свое колено, помогаю снять теплые меховые ботинки. На автомате щупаю ее стопу, проверяя не замерзли ли ее ножки. Теплая. Хоть это успокаивает, несмотря на то, что меня нехило так потряхивает. Помогаю малышке подняться, стягиваю с нее куртку и разворачиваю к себе лицом и спокойным, насколько это возможно в данной ситуации, голосом спрашиваю:

— А теперь скажи мне, родная, как давно у тебя начались схватки?

Яр

Подхватываю Настю на руки и несу в ближайшую комнату, где её можно уложить. Меня трясет так, что рук и ног не ощущаю. Только мою девочку, доверчиво прижимающуюся к груди. Малышка тихо всхлипывает, уткнувшись мокрым носом в мою шею. От этого её жеста по всему телу маршируют толпы мурашек, так и норовящих осесть у меня в штанах, но сейчас не до похоти и возбуждения. Сейчас я врач и я предельно собран. Моя главная задача сделать так, чтобы роды прошли гладко и мой сынишка и моя жена остались здоровы.

Блядь! Охереть! Мы же так готовились к этим родам, тщательно выбирали роддом и врачей. У нас даже сумка уже собранная в шкафу стоит месяц. Все было готово! Все шло гладко и идеально! А потом случились эти гребанные олени и рожать мы будем не в одной из лучших клиник с самым лучшим современным европейским оборудованием под контролем светила медицины, а в заснеженной жопе мира, блядь!

— Ты сердишься? — мой любимый колобочек, видимо, чувствует мой раздрай и внутренние психи. Напрягается в моих руках, а ей нервничать сейчас абсолютно нельзя. Поэтому, собрав всю свою выдержку и самообладание в кулак, благо, живя с Настей, я отточил этот навык до уровня Бога, улыбаюсь ей, попутно оставляя нежный поцелуй в висок:

— Нет, малыш, не сержусь. Волнуюсь просто. Скоро ведь сына на руки возьму, — Настя улыбается, а потом резко морщится и зажимается с тихим болезненным стоном у меня в руках. — Снова схватка?

— Угу-у-у-у, — почти воет. Ой, бля! Как пережить все это?! Засекаю время, чтобы определить интервал схваток и понять сколько у нас есть времени. — Так, народ, собрались! — командую, — мы рожаем!

— Как?

— Чего делаете? — в один голос спрашивают Антон и Егор.

— Ты сейчас пошутил? — Макар ошарашенно смотрит то на меня, то на пытающуюся продышать болезненную схватку Настю.

— Похоже, что я шучу? — наверное, все мои эмоции сейчас написаны на моем лице. По крайней мере, считывают их все правильно. Егор подрывается с места и тут же “включает” командира.

— Так, слушай мою команду. Мак, — поворачивается к бойцу. Да, сейчас они все превращаются из расслабленных отдыхающих ребят в серьезных бойцов, строго и беспрекословно готовых выполнить приказ командира, — звонишь в скорую. Ромыч, собираешь со всех вездеходов аптечки и тащишь сюда. Девчонки, проводите Настю и Ярослава в спальню на первом этаже, которая ближе к кухне, подготовьте кровать, Яр подскажет что нужно. Выполнять! — все дружно разбегаются в рассыпную. Хорошо, что они все приехали сюда раньше нас и успели посмотреть весь дом. А то я даже не знаю, где тут что находится.

Лера тут же подбегает к нам, ободряюще сжимает мое плечо и улыбается Насте, подмигивает ей, даря поддержку.

— Идем, — Лера указывает в сторону арки, ведущей в коридор, — нам туда.

— А я? — шокированный Миха стоит и ждет указаний. Видно, что он растерян и малость в шоке, но все же готов помогать.

— А ты идешь с Яром и страхуешь, чтобы они добрались до комнаты, там сумки в коридоре стоят. Смотри, чтобы не споткнулись.

— Принято.

Это все я слышу отстраненно. Понимаю, что Миха нас нагнал в момент, когда он придерживает меня за плечо, командуя Лерке бежать дальше и включить свет в спальне.

До комнаты добираемся быстро и без происшествий. Аккуратно укладываю жену на кровать, помогаю ей стянуть теплые штаны. Но как только стягиваю с нее колготки, Настя ойкает и начинает плакать.

— Что? Что такое? снова схватка? Больно? — заваливаю вопросами, параллельно ощупывая живот. Сережка затих совсем. Тоже готовится к встрече. А Настя начинает рыдать громче и отчаяннее. — Настя?!

— Я опи… — заикаясь, пытается мне что-то сказать, но всхлипы и закрытое ладонями лицо не позволяют понять, о чем она говорит. Замечаю медленно растекающееся мокрое пятно под ней. Понимаю, что воды отходят. — Я описалась! — срывается на громкий плач. А мне и смешно, и больно за нее. Она такая крошечная на этой огромной кровати, несмотря на большой, но аккуратный животик. Такая беззащитная сейчас. — Еще и при все-е-ех…

— Родная, тише, — обнимаю малышку, нежно прижимая к себе, — это не то, что ты говоришь. У тебя просто отошли воды. Помнишь, акушерка рассказывала тебе, как будет происходить весь процесс? Не плачь, маленькая.

Настя немного затихает в моих объятиях. Лера, тоже заметив мокрую простыню и услышав наш разговор, быстро отыскивает в шкафах чистое сухое белье.

— Яр, приподними ее, я быстро перестелю белье.

Снова беру Настю на руки и несу в ванную. Туда же бледный, как мел, Миха закидывает нашу сумку. Помогаю жене снять нижнее белье, ставлю в ванную и включаю теплую воду, чтобы немного и согреть ее, и ополоснуть, смыть с ног околоплодные воды. Делаю все очень медленно и аккуратно. Затем сам быстро и качественно мою руки, ощупываю пальцами ее между ножек. Есть небольшое раскрытие. Настя снова морщится, впивается ногтями в мою руку и, придерживая второй рукой животик, сгибается пополам с болезненным стоном.