Как правило, ничего не значащие, поэтому параллельно с их изучением можно было прослушать краткую сводку того, что происходит в мире.

– Селл, международные новости! – скомандовал Эдвард. В комнате возникла голограмма.

Темноволосая девушка с пухлыми губами и весьма пышными формами, едва прикрытыми кусочками золотистой парчи – программная разработка лучшего друга, Джона Уайта, который теперь руководил центром испытаний военно-космических пилотников – еще одна давняя мечта императора, встречавшая ожесточенное сопротивление кабинета министров, особенно министра юстиции.

Раньше Эдвард использовал Селл лишь для того, чтобы позлить чопорного секретаря, а потом просто привык, как привыкают к дурацкой, но такой мягкой и уютной футболке. К тому же искусственный интеллект обладал определенным чувством юмора и ни в грош не ставил ни самого императора, ни его министров.

– Милый, боюсь, не могу тебя порадовать, – промурлыкала голограмма.

– Что, все так плохо? – Эдвард знал, что разговаривает с программой, но все равно не мог отказать себе в удовольствии пообщаться.

– Откуда я знаю? – Девушка присела на край стола и пожала округлыми плечами.

– Что? – нахмурился он.

– Милый, боюсь, я не смогу помочь, если ты не перефразируешь вопрос…

– Почему ты не можешь сообщить мне новости? – жестко спросил он.

Голограмма зарябила:

– Отказ доступа выхода на межмировую сеть. – Голос зазвучал механически.

Эдвард нажал кнопку селектора на сенсорной поверхности стола.

– Сэр Тоби, зайдите, – коротко бросил он.

Селл снова стала видимой. Разлеглась на столе, болтая ногами в воздухе:

– Мне исчезнуть, милый?

– Останься! – Эдвард постучал пальцами по столу, ожидая, когда секретарь войдет.

– Как прикажет мой повелитель.

Скрип двери, звуки шагов, скрадываемые пушистым ковром.

Лишь тогда император поднял злой взгляд на личного секретаря. И остолбенел. Глаза у лорда Норрака бегали. Какой там замороженный хек? Да первый секретарь императора был просто сгустком эмоций. Эдвард прищурился, пристально изучая того, кто уже который год пытался ограничить императора в его проектах.

Еще несколько минут молчания. Император вдруг некстати вспомнил детскую игру в гляделки. Совсем маленьким он проигрывал Фелиции, потом, став чуть старше, научился выигрывать. И выигрывал до сих пор.

От Эдварда не укрылось, что у секретаря побежала по виску капелька пота. Но все равно секретарь героически делал вид, что ничего не происходит. И он решительно не понимает, почему его вызвали.

– Итак, милорд…

– Ваше величество?

– Я жду объяснений, – небрежный кивок в сторону улыбающейся голограммы, которая сразу же помахала рукой первому секретарю.

– Э… полагаю, произошел сбой системы… наши специалисты работают над этим…

– Даже так… – фыркнул Эдвард, доставая из ящика стола допотопный планшет, принадлежащий еще деду. – Знаете, иногда я начинаю думать, что вокруг меня одни предатели и диверсанты. Не подскажете, отчего вдруг такие мысли?

Планшет работал от независимых линий связи и не был привязан к дворцовой системе информационных сетей. Сэр Тоби побледнел еще больше и невольно дернул узел галстука. Император усмехнулся и со злорадством нажал кнопку, включая старинный гаджет. Вновь бросил взгляд на секретаря.

– Что же там такое, о чем мне не следует знать?

– Ваше величество! – простонал сэр Тоби.

– И кто просил вас попытаться обмануть меня?

Император не повышал тон. Нет. Он был обманчиво спокоен. И говорил чуть тише, чем обычно. Сэр Тоби хорошо его знал – и понял, что ему подобного не простят. Он проклял тот миг, когда решился поддаться на просьбы премьер-министра.

Эдвард вновь побарабанил пальцами по столу.

– Похоже, вы забыли, кому восемь лет назад вы давали присягу. Как там… «верно и преданно служить»?

– Но…

– Можете идти. И мой вам совет, немедленно включите доступ к сетям для Селл! Можете даже сами. У вас ровно пять минут.

– Ваше величество! – в голосе секретаря послышался скрытый упрек, но Эдвард сделал вид, что не услышал.

Он придвинул к себе красную папку, достал бумаги.

Первым в папке лежал проект бюджета на следующий год. Император лениво пробежался по строкам. Урезание космических исследований и рост дотаций на межмировые экспрессы не улучшили и без того скверное настроение императора. И это уже было согласовано с кабинетом министров.