Затем все трое взялись за дело. Локон прекрасно понимала, что Чарли в плену, скорее всего, несладко, но решила не торопиться. Раз уж она вознамерилась совершить такую глупость, как побег с острова, то прежде всего необходима осторожность. Возможно, последняя разбавит глупость, подобно тому как хорошей мукой разбавляют лежалую.

Прихватив вязанье, Локон шла к прибрежному обрыву, чтобы наблюдать за приходящими и уходящими кораблями. Ульба теперь устраивалась вязать носки за столом возле пристани. По вечерам мать и дочь обсуждали добытые сведения, а Лем слушал и высказывал собственное мнение.

Локон всегда интересовалась судовождением, а теперь появилась возможность вникнуть в нюансы этого ремесла. Разумеется, в первую очередь она выясняла поведение моряков. Высадившись на берег, те шли за покупками или оседали в тавернах. В этом отношении Скала ничем не выделялась, разве что пиво, которое варил Брик, славилось в окрестных морях. Когда щедро зальешь этого пива в брюхо, прочие радости жизни доставят куда больше удовольствия.

Кроме моряков, право регулярно покидать Скалу имели королевские чиновники. К их числу принадлежали не только герцог со всей семьей, но и другие администраторы, такие как сборщики налогов, посланники и инспекторы. Аристократы, посещавшие Скалу, тоже могли уплыть в любой момент. Обычно они так и поступали, едва осознав, насколько опрометчивым было решение заявиться на Пик Диггена.

Самую большую проблему представляла собой инспектор портового контроля. Эта суровая женщина проверяла грузовые декларации и осматривала трюмы на наличие зайцев. Хотя мало кому нравилось жить на Скале, остров мог кое-что предложить жителям других морей. Соль из шахт, отменное пиво и даже пух и перья чаек.

Островитяне имели право продавать все это только морякам с кораблей, получивших особое королевское разрешение. Его наличие и проверяла портовый инспектор. Обладательница сей должности приступила к своим обязанностям в начале года. Она категорически отказывалась открыть свое имя, требуя, чтобы ее называли просто инспектором. Женщина была уверена, что не задержится на Пике Диггена, а потому не видела смысла в разглашении личной информации.

Не было на памяти Локон более строгого инспектора в порту. Эта особа всегда носила палку и пускала ее в ход по малейшему поводу. Сущая мегера. Как будто ее не родили, а выродили, и потом она не росла, а метастазировала.

Локон вместе с матерью часами украдкой изучала работу инспекторши: как та взвешивала мешки с перьями и в поисках безбилетников прокалывала до дна содержавшуюся в бочках соль. Но не любую тару можно вскрыть без риска испортить товар. Что, если человек спрячется в бочке с пивом? А оставшийся объем заполнит солью или чем-нибудь, по весу и плотности похожим на жидкость?

К сожалению, инспекторша предусмотрела и такой вариант. У нее имелась штуковина, похожая на стетоскоп. Поговаривали, что она обладает феноменальным слухом и способна уловить даже сердцебиение нарушителя.

Существует ли вообще способ сбежать с острова при таком строгом досмотре?

Однажды ночью, спустя две недели после того, как Локон решила отправиться на поиски Чарли, она перелистывала свой блокнот, полный безумных идей. В небе ярко светила Изумрудная луна, как всегда стоически неподвижная. Где-то вдалеке падали споры – как будто светящиеся кристаллы сыпались с небесного тела.

Лем, прихрамывая, подошел к дочери, сел рядом и дал знак показать записи. Внимательно прочитав, он сказал:

– Может получиться.

– Мочь-то оно может… – Локон протяжно зевнула, – но, скорее всего, не получится. Допустим, я обману толпу моряков, но мне нипочем не провести Брика, Гремми или Сора. Они обязательно заподозрят неладное.

Девушка потерла глаза. Она готовила план побега, не тратя времени на сон, презрев усталость и беспокойство. (Беспокойство можно назвать падальщиком среди эмоций. Другие, более положительные эмоции, притягивают его, как поле боя притягивает ворон.)

– А зачем их обманывать? – спросил Лем. – Возможно, они захотят помочь.

– Я не могу просить их о помощи, – возразила Локон. – Что, если инспекторша меня разоблачит? Тогда моим помощникам не избежать неприятностей.

Лем понимающе кивнул. Разумеется, его дочь не могла ответить иначе. Он предложил ей лечь спать. У нее слипались глаза, и это кое о чем говорило, если учесть, сколько болтовни она выслушала от Чарли, даже ни разу не зевнув.

Когда Локон поднялась к себе, Лем взял трость, надел пальто и вышел из дому. Отцу предстояло доказать, что он достоин такой дочери.

Лем не был беден.

Вы можете возразить: «Хойд, но ведь все, что ты нам поведал, говорит об обратном. Семья Лема вечно экономит, чтобы свести концы с концами». И я вам отвечу: «Пожалуйста, не перебивайте».

Лем не был беден. У него просто было мало денег.

Когда Локон отправилась спать, Лем, прихрамывая, спустился по длинной дороге к таверне Брика. Он точно знал, что застанет там Гремми и Сора. Ведь таверна открыта до двух часов ночи.

Было еще достаточно рано для привычного шума и веселья. Вечера в таверне, как вы знаете, подобны огню в очаге. Эти заведения живут двойной жизнью.