— Проверьте, так ли это на самом деле! — приказал я Лакоме. — Я хочу, чтобы вы перевернули здесь все вверх дном. Он мог спрятать сокровищницу, а сам утверждает, будто бы нас опередили.

— Но, император, это ведь храм, — возразил мой генерал. — Как можно?

— А что ты предлагаешь? — спросил я, стараясь сдерживаться, а для этого глубоко и медленно вдыхая воздух. Успокойся Ромул, оно того не стоит, успокойся, нервные клетки не восстанавливаются, а они тебе еще ой как пригодятся. — Поверить этому придурку, чья морда так и заслуживает плетей?

Монах перестал улыбаться и посерьезнел. Однако вовсе не испугался, а, наоборот, преисполнился праведного гнева.

— Что же, император, ты хочешь подвергнуть обыску обиталище Бога? — спросил он. — И не боишься его гнева за это?

— Действительно, доминус, — добавил Евсений, непонятно как оказавшийся тут же. — Давайте лучше осмотри окрестности монастыря. Если казну увезли, то здесь наверняка должны остаться следы. Мы быстро нападем на след похитителей. А бесчинствовать и подвергать разорению священное место не стоит.

— Мой отец знал, куда спрятать мои же сокровища, — сказал я, не обращая внимания на совет слуги. — Оно попало в надежные руки. В руки тех, кто наверняка намеревался оставить его у себя или хотя бы часть его, и теперь сожалеет о том, что законный владелец пришел за своими же деньгами. Если наша церковь так бескорыстна и думает только о Боге и загробной жизни, то зачем же ей хранить у себя имперскую казну?

— Церковь не гонится за мирскими благами, — тут же возразил монах. — В том числе и за золотом империи. Но понимает, скольких благих дел можно было бы исполнить, скольких душ человеческих можно было спасти, имей оно столько же денег, сколько было в казне.

— Ах да, конечно, вы благородно стремились только за тем, чтобы спасти человеческие души, — улыбнулся я. — Конечно же, как я мог сомневаться! Лакома, ты почему еще стоишь здесь, как статуя? Немедленно обыщите все здесь! Не надо ничего переворачивать, действуйте осторожно и аккуратно, но докажите мне, что эта мерзкая крыса не спрятала сокровища у себя под рясой.

Лакома неохотно повиновался и отправил людей осматривать монастырь, а Евсений с жаром принялся доказывать мне, какую огромную ошибку я совершаю, святотатствуя над божьей обителью. Кроме того, он справедливо указывал на то, что чем больше мы тратим времени на поиски здесь, тем дальше дядя уходит от нас с сокровищами.

— Ничего, пусть церковь тоже поможет нам с поисками, — ответил я своему слуге. — Эй ты, святой человек, тебе следовало бы знать, что часть этих денег предназначалась для украшения мозаикой Баптистерия православных в Равенне, поэтому не радуйся особо тому, что они ускользнули из моих рук. Не думаю, что твой епископ Неон особо повеселится, когда узнает, что остался без мозаики.

Поскольку новость была действительно неожиданной для руководства монастыря, послушник и в самом деле перестал улыбаться и нахмурился. Ссориться с епископом ему было не с руки.

— Кстати, где Парсаний? — спросил я. — Немедленно позовите ко мне этого ублюдка, я сброшу его с обрыва. Он утверждал, что отсюда никто не уходил и уже давно находился здесь. Как он мог упустить, что дядя вывозит сокровища? Ага, Донатина, ты тоже здесь? Кто совсем недавно говорил мне, что мой дядя в Равенне? Как он может находиться в двух местах одновременно? Кто из вас пытается меня надуть, а?

Поскольку я не обладал мощью Марикка или Родерика, то подчиненные не испугались моего гнева, а только обиженно насупились. Между тем Лакома уже начал активные поиски. Пока он обыскивал монастырь с помощью солдат двух центурий, я отправил Парсания в погоню по дороге через горы к Риму.

Получается, именно по этой дороге, туда, где мы еще и не были, недалеко от поворота на монастырь, дядя, если это был он, и ушел от меня с казной. Больше ему идти было некуда, поскольку отправься он в Равенну, то непременно наткнулся бы на нас.

А может, он так и сделал, просто притаился где-то в скалах, пока мы проходили мимо, а потом поехал дальше? Хотя нет, вряд ли, имперская сокровищница — это вам не пара мешков с слитками, а несколько десятков нагруженных мулов, таких трудно спрятать в горах. Так что да, наверняка он направился дальше в горы, сделает где-нибудь там крюк, а затем вернется в Равенну.

Глядя, как солдаты вытаскивают протестующих монахов из келий и осматривают их скудные пожитки, я волновался, как никогда на свете и от беспокойства разве что ногти не грыз на руках. А что если дядя вовсе не планирует возвращаться в столицу? Что, если он просто хочет уехать к моему отцу и потом вернуться вместе с ним, с огромным войском и всей имперской сокровищницей? Тогда я действительно пропал и без денег буду связан по рукам и ногам.

Но поразмыслив, я все-таки решил, что дядя в любом случае вынужден будет вернуться в Равенну. Как он пойдет через всю Италию на север с такими огромными деньгами? Ему нужно приличное войсковое сопровождение, иначе первый же встречный отряд разбойников отберет у него все сокровища и даже не поблагодарит за доставку. Кроме того, я не сомневался, что вся эта операция с похищением казны из монастыря была чистейшей воды импровизацией, сделанной просто в отчаянной попытке опередить меня, а значит, дядя не успел хорошенько подготовиться. Наверняка все, что он успел сделать, это просто набрать мулов, грузчиков и погонщиков, а также минимальную охрану и сейчас старается поскорее вернуться в Равенну, чтобы с помощью денег вырвать у меня власть.