Этих разбойников, которые кое-как держали в руках мечи, нам пришлось поставить между арбалетчиками, а сзади во второй линии обороны Лакома поставил самых преданных моих людей, набранных еще во время Луперкалий из числа беглых рабов. Сейчас эти люди, благодаря бесчисленным занятиям, с оружием, превратились в опытных и стойких воинов, на которых я всегда мог положиться.

Что касается архитронито, то это оружие я, наоборот, пока что припрятал за повозками, собранными в центре лагеря в некое подобие прямоугольника. Это была наша запасная цитадель, в которой будем укрываться, если враги возьмут изгородь.

Войска врагов между тем подъехали к предместью и начали расползаться в обе стороны, окружая наш оплот с двух сторон и беря его в плотное кольцо, благо их численность позволяла им сделать это. Делали они это по-прежнему неторопливо, как змея, которая окружает оцепеневшего кролика, зная, что мы никуда не убежим от них.

Помимо прасинов, я заметил в войске синие, красные и белые плащи. Лица военачальников скрывались в тени шлемов, я не видел их отчетливо, но сразу узнал Веттониана, Бланда, Фалька и Траяна. Значит, это действительно так, против меня объединились все партии в городе.

Да, положение у меня действительно хуже некуда. Сейчас против меня и в самом деле выступили около полутора тысяч вражеских воинов, в то время как у меня едва наберется полтысячи. Я еще сегодня утром приказал Донатине отправить Парсания на связь с Эрнаком и Залмоксисом во дворец, чтобы они в случае чего отправились мне на помощь, но это был слишком рискованный шаг.

Оставшийся без прикрытия дворец враги могут захватить внезапным броском. Да, пока что мне приходилось рассчитывать только на собственные силы. Хотя, с другой стороны, судя по всему, здесь сейчас находились все их наличные силы, значит я еще мог на что-то рассчитывать со своими резервами из дворца.

Когда вражеские силы закончили, наконец, выстраиваться вокруг лагеря, от них отделились несколько всадников и поскакали к нам. Как только они приблизились, я сразу узнал факционариев и микропанитов рядом с ними. Это что же они, будут сейчас уговаривать нас сдаться без боя или предложат что-нибудь более интересное?

Во всяком случае, у меня уже были кое-какие задумки для дальнейших действий и то, что они приехали, было очень кстати для моего замысла. Подъехав близко к воротам изгороди, заваленным изнутри камнями и бревнами, факционарии закричали:

— Ромул, где ты? Выходи, сучий сын!

Я долго колебался, делая вид, что боюсь показываться им на глаза. Мне надо было, чтобы они подумали, будто я уже обделался и готов согласиться на все их условия. Как говорил какой-то древний китайский полководец, война — это путь обмана, а значит, мне в этот деле как раз по пути. Если на войне можно проводить дерзкие махинации и пускать пыль в глаза, то я, возможно, стану великим полководцем. Ну, или во всяком случае, великим махинатором в военной сфере.

Наконец, поскольку солдаты оглядывались на меня и недоуменно смотрели, почему я медлю и не отзываюсь на их окрики, я медленно вышел к воротам. Все это время лидеры партий надрывали голосовые связки, вызывая меня на переговоры и называя трусом и щенком, поджавшим свой хвост.

Рядом с ними сидели на конях двое вождей вестготов, как две капли воды похожие на убитого в горах Аскаукалиса и еще походившие на Родерика, правда, поменьше него габаритами. Варвары с улыбкой наблюдали за ругающимися римлянами и едва сдерживали гарцующих коней.

Потихоньку, как старик, я перелез через изгородь, а вместе со мной, конечно же, последовали Лакома и Родерик. Арбалетчики за изгородью стояли наготове, чтобы в случае чего нашпиговать врагов болтами.

— А, явился наконец! — сказал Веттониан и я даже издалека увидел, что глаза у него какие-то пустые, ничего не выражающие. Он что, наглотался дурман-травы? — Ну, здравствуй, малыш Момиллус. Ты как, сам сдашься или тебе поднять тунику, посечь задницу розгами и, всего заплаканного, отправить к отцу?

Его микропанит, о котором я уже рассказывал, что это был здоровенный парень с куриными мозгами, довольно загоготал.

— Лучше уступи нам сам, добровольно, юноша! — предложил Бланд. — И тогда, может быть, мы отпустим тебя к отцу. Мы не хотим портить с ним отношения. И тебя не хотим обижать, все-таки, ты просто заблудший ребенок.

— Все верно, император! — подтвердил Фальк. — Мы так и сделаем!

Но Траян гневно глянул на них и выехал вперед на своем коне, приблизившись ко мне почти вплотную. Родерик выступил вперед, держа меч в руке.