Иоланта уже давно пробила про Алису всю информацию. Она год уже живет одна, доучивается на последнем курсе журфака. Отец умер 3 года назад в автокатастрофе. Мать не смерилась, сначала спивалась, а на годовщину смерти мужа, залезла в ванную и вскрыла вены, не подумав даже о своей двадцатилетней дочери, у которой больше ни когда не осталось.

Алиса нуждалась в матери, Иоланта в дочери, пазлы сходятся, сама судьбы свела их вместе.

Двадцать лет назад, Иоланта ждала ребенка – девочку. Какая счастливая она была во время беременности, так ждала свое чудо, но случилось ужасное – дочь родилась мертвой. После этого женщина больше не смогла забеременеть. Потом взяла под опеку племянника и закрыла в самом темном углу сердца мечты о дочке. А ведь если бы ребенок выжил, он был бы как раз возраста Алисы. Ну не может просто так быть таких совпадений.

Иоланта так надеялась сблизиться с Алисой. Заботиться, как о дочери, делать прически, давать советы, слушать ее переживания. Делать все, чем и занимаются нормальные матери.

И уж точно ни одна мать не позволит своей дочери спутаться с кем-то вроде Алекса.

Тот разговор, когда Алиса доверительно рассказала ей свои мысли, почему она не хочет общаться с девушками, женщина расценила, как сближение. Попытку подружиться. Алиса доверилась ей, значит, видит в Иоланте поддержку. При этих мыслях женщина улыбнулась и выпила еще вина.

Немного придя в себя, я все же решила спуститься к Эсмиральде, было невыносимо сидеть наедине со своими мыслями. Выглянув в окно, я не обнаружила Эсмиральду возле бассейна. Немного расстроилась, но тут же подумала:

«У Лизы с Агатой, наверное, сидит», и, прикрыв комнату, пошла к двери, которая была на другом конце длинного коридора.

Открыв дверь в комнату девочек, я в первую секунду даже не поняла, что происходит, мозг отключил сознание, и я просто стояла, уставившись перед собой, не в силах отвести глаза и даже пошевелиться. Ноги стали ватными, а голова закружилась. Но все-таки пересилив себя, резко захлопнула дверь и медленно скатилась по ней спиной, пытаясь восстановить дыхание. Мне так хотелось быть, как можно дальше от этого места, но тело не слушалось.

Перед глазами, на репите 3 мелькала одна и та же отвратительная картина.

До колен спущенные брюки, голый зад, наполовину прикрытый белой рубашкой и ритмичные вдавливающие движения. Его взгляд, обжигающе холодный и ничуть не удивленный, не смущенный, который я поймала, на себе, когда Артур оглянулся на щелчок, дверной ручки. Этот звук ударяющейся при каждом рывке пряжки ремня о кровать, так и звенел в ушах.

Слезы беззвучно катились по щекам, в голове вертелось: «Только не Эсми, только не Эсми».

Вдруг ритмичный звук, который все это время доносился из комнаты, прекратился, я напряглась, быстро вытерла лицо, и, несмотря на дрожащие колени, встала и отрешенно смотря перед собой, спустилась по лестнице. Немного постояла, обдумывая куда пойти. Пересохшее горло, облегчило выбор – столовая. Налила себе полный стакан воды и, отпив, уселась за стол. Состояние было ужасное, меня тошнило, трясло. Не покидало ощущение, что меня только, что облили ведром дерьма.

Погруженная в свои тяжелые мысли, я даже не заметила, когда открылась дверь.

– А, привет любительница подсматривать,– знакомый баритон, железный тон, и ни капли эмоций в голосе.

Внутри все сжалось, мышцы напряглись, волосы зашевелились на затылке, а лицо заполыхало от стыда и злости.

– Я не подглядывала,– еле выдавила я из себя сдавленно.

– А чего же стояла и пялилась тогда? Или хотела присоединиться, но постеснялась?– на лице Артура появилась холодная надменная усмешка. Я чувствовала себя жалкой и маленькой блохой, которую, сейчас раздавят между ногтями. Артур с самодовольной улыбкой открыл холодильник и налил апельсинового сока из кувшина.

– Тебя вообще учили, что в приличном обществе принято стучать в дверь перед тем, как в нее войти?

Я хлопала глазами, раскрыв рот от возмущения, не в силах выдавить из себя и слова.

– В следующий раз не стесняйся, присоединяйся,– подмигнул Артур и улыбнулся, обнажая свои ямочки, от чего его лицо приобрело ангельское выражение. Я поморщилась от этого сильного контраста слов, действий и внешности,– ну или могу заскочить к тебе как нибудь, как ты на это смотришь…Алиса?

Он забрал кружку с водой, которую я так и держала в руках, отпил из нее воды, и напоследок, еще раз подмигнув, ушел, насмешливо бросив:

– Или ты заходи.

А я так и осталась сидеть за столом абсолютно обескураженная происходящим.

Просидев в оцепенении четверть часа, я все же понемногу пришла в себя, глубоко выдохнула и залпом допила оставшуюся воду. Потом поморщилась от отвращения и непроизвольно вытерла губы, осознав, что из стакана только, что пил Артур. Хотелось рыдать, но еще больше хотелось найти Эсмиральду и убедиться, что это была не она.

В душе был запутанный клубок различных чувств: страх, гнев, ненависть, бессильная злоба, жалость к самой себе и всем девушкам, которые оказались в этом доме, тревога. Дом представлялся огромной паутиной, Иоланта с Артуром пауками, а остальные беспомощными мухами, угодившими в их сети.