Владлена могла сравнить, поскольку видела, как пальцами пианисты по клавишам бегают. Вернее, одну пианистку видела – Ривкину соседку Сару, которая в филармонии работала, и у неё в комнате пианино стояло. А Ривка иногда заходила к Саре – песни спивала, украинские, душевные. Ривка это называла «петь под аккомпанемент». Владлене очень нравилось слушать, иногда до слёз. Особенно когда Ривка про мать спивала: так, что сердце начинало биться и щемить, а слёзы сами из глаз вытекали и струились по щекам… Знала Ривка, что Владлена любит песни слушать живые, да и самой ей слушатель был нужен, вот и приглашала иногда на репетицию. А Сара, добрая душа, даже предлагала Владлене по клавишам пальцами пробежаться. «Пальцы у тебя, – говорила, – тонкие, длинные. В самый раз для фортепьяно». Но Владлена смущалась и никак не могла решиться коснуться дорогого инструмента…

– Мама! – в наступившей тишине с улицы в комнату ворвался крик.

Ривка вышла на балкон с чугунной узорчатой оградкой:

– Чего тебе, Абраша? Поднимайся домой.

– Не, я ещё с хлопцами погуляю. Мама, а как брата назвали?

– Я ж тебе говорила.

– Так я забыл. Скажи ещё раз, я запомню. Вот и Колька, если что, запомнит.

Ривка улыбнулась: каким славным растёт её Абраша. Шкодливый, конечно. Но это ж мальчик – как по-другому? А душой открытый, добрый и искренний. Только бы вырос не таким мягким, как его отец, на котором все кому не лень воду возят: «Миша, помоги. Миша, принеси. Миша, одолжи. Миша, выйди во вторую смену…»

Ой, вей! Когда б не взяла она с самого начала в свои руки деньги и хозяйство, так бы без штанов всей семьёй и ходили по Киеву. А так – счастье Мойше, что ему жена такая досталась: в доме порядок, наготовлено что покушать. А ему и забот нет: ухожен, одет в чистое да отремонтированное, если случайная прореха появилась, накормлен, а заболеет, так и вылечат дома – потому как в том, какие лекарства и когда нужны, Ривка тоже хорошо разбирается. И про деньги у Мойши голова не болит: как стал с первого дня отдавать весь заработок, так и живёт не тужит. На работу пойдёт, Ривка выдаст ему сколько надо, да ещё обед с собой в баночке – котлеточку с картошечкой или пулочку куриную.

А если куда надо потратиться, там на вещь, в хозяйстве нужную, на подарок родственнику или товарищу, только скажи, Ривка посчитает, прикинет и выделит сколько надо. Да и что душой кривить, муж у неё сам не транжира, не пьяница, лишнего из дома не вынесет. А что с деньгами управляться не умеет, так в семье это не мужское дело. Мужчина должен зарабатывать и защищать. Это распределение ролей Ривка усвоила ещё в далёком детстве и, рано осиротев, всегда мечтала, чтобы у неё семья вышла правильная, крепкая. И была она уверена в том, что так может сложиться, только если женщина дом вести будет. В конце концов, разве не об этом в Торе сказано: «Да прилепится муж к жене своей»? [1]

А ещё – что Бога гневить? – помогает он Ривке удачей. Хоть она сама и не молится – на то Мойша есть, – а Бог помогает. Вот и Дэвика ей подарил – столичного жителя, не абы кого! Киеву как раз в этот год вернули право быть главным городом Украины. И правильно! Ведь не Харькову ж корону носить – с Киева вся Русь началась, не то что Украина. Так что они теперь все ничуть не хуже москвичей – спасибо Всевышнему, вразумил советскую власть! Соседи поговаривают, что теперь и льгот, и зарплат прибавят.

– Что ж, Абраша, запоминай. Твоего брата зовут … – и на этих Ривкиных словах вновь раздался такой оглушительный ор этого самого брата, что Буська так и не расслышал, как же его зовут. А мать между тем уже метнулась с балкона в комнату на громкий призыв.

– Ну что ты будешь делать! Вот же крикун! – Буська в сердцах даже ногой топнул.

– Да ты не злись. Сбегай домой, узнай имя братишки, а я пока тут подожду: мне же интересно, – и Колька подтолкнул товарища к открытым дверям подъезда.

На самом входе в дом Буська столкнулся с Колькиной матерью.

– А, Буська! Ох и громкий же у тебя братишка. Недаром мама твоя его Давидом назвала. Как царя.

– Какого царя? – оторопел Буська, не осознавая, что имя младшего брата он сейчас узнал не от матери.

– Вашего, библейского.

– Какого нашего? Какого библейского?

Тут Владлена поняла, что сболтнула лишку, и махнула рукой:

– Потом у матери спросишь, – и пошла через двор, мимоходом потрепав Кольку по короткостриженой голове. – Не бузи. Я до рынка пройдусь: сегодня воскресенье, может, капустку свежую селяне привезли да буряк. Надо борщика сварить.

Между тем Буська передумал идти домой: имя брата он теперь знает, а что там за царь за такой был, об этом потом, вечером, не у мамы, так у отца выяснит. И он вернулся к Кольке:

– Давидом его зовут.

– Это хорошо, – удовлетворённо кивнул Колька и предложил: – Пошли к соседским хлопцам. Там у Саньки мяч футбольный настоящий есть. Брат старший дал. Мяч слегка штопанный, но настоящий. Из нашего «Динамо».

– Да ты что?!

– Ну да. У Саньки ж брат там в запасных ходит. Пока, потому что ещё молодой. Но тренируется со всеми.