Стойко сдержав слезы, я пулей выбежала из больницы и, сев в машину, разрыдалась. «Господи, за что? За что? За что?» Я повторяла эти слова вновь и вновь, пока вконец не обессилела и не закрылась в своих мыслях.

Временами начинало казаться, что я сплю и вижу страшный сон и вот-вот скоро проснусь. Но рассвет все не наступал. И вердикты врачей, которых мы посетили бесчисленное множество, продолжали сыпаться страшными диагнозами и словами: «У ребенка не видно носа, скорее всего, родится уродом, сердце с правой стороны, селезенка отсутствует. Обязательно аборт, вы еще молодые, родите, а этот будет обузой, если вдруг выживет». Собирались комиссии, на которых нам снова и снова объясняли, что наша малышка недостойна жить.

Слова врачей приводили в ужас, иногда просто хотелось лечь под одеяло и больше никогда не вставать. Я старалась изо всех сил абстрагироваться от всех этих диагнозов, чтобы не навредить доченьке своими стрессами. Постоянно говорила ей, как сильно люблю и никому не дам в обиду. Что никакие диагнозы нам не страшны, просила ее быть сильной, несмотря ни на что. Современный анализ кордоцентез также был мной отвергнут из-за этой же причины – я боялась навредить. «Зачем мне этот анализ, если я в любом случае буду рожать?» – врачи крутили у виска, не понимая, что за сумасшедшая захочет рожать больного ребенка. Да еще и так за него бороться.

Даже муж, однажды не выдержав такого количества «ничего хорошего», робко заикнулся об этом самом:

– Насть, может, и правда аборт?

На что получил мой твердый жесткий ответ, после которого эта тема уже не поднималась:

– У тебя есть выбор, в любой момент ты можешь уйти, своего ребенка я не убью! Какого Бог дал, такого и буду любить и воспитывать.

Он бросил на меня негодующий взгляд и промолчал.

Психологи говорят, что каждый родитель, узнав о серьезном заболевании ребенка, проходит четыре стадии отношения к диагнозу. Первая – это страх, гнев и поиски виноватого. Вторая стадия – отрицание, когда человек пытается убедить себя в том, что пугающий диагноз – ошибка. На этом этапе родители часто идут к бабкам, шарлатанам, колдунам, обещающим исцеление. Третья стадия наступает, когда болезнь ребенка очевидна настолько, что уже отрицать ее бессмысленно. Тогда родители впадают в тяжелую депрессию. И последняя стадия – принятие ситуации и собственного ребенка таким, какой он есть.

Мы, конечно, не исключение из правил. Испытывали и страх, и гнев, и отрицание. Иногда я плакала в голос и злилась на Бога. «Смотрела» вокруг себя и понимала, что у всех с детками все хорошо и только у нас так плохо. Я не хотела готовиться к тому, чтобы похоронить своего ребенка сразу после рождения. Ездили к одному старичку, который «сливал», читал молитвы, он успокаивал, что все диагнозы – ошибка врачей, да, есть небольшое окошечко в сердце, но все будет хорошо. И мы верили, потому что хотелось верить. Его слова давали надежду и хоть и на короткое время, но успокаивали. Конечно, постепенно становилось понятно, что ошибки в диагнозах могут быть, но однозначно не настолько серьезными.

А вот третьей стадии мы на удивление избежали (вспоминаю и вновь изумляюсь, насколько Господь заботится о нас – своих детях). В этот сложный период своей жизни я работала учителем в школе, и на депрессию просто не оставалось времени. Ученики, тетради, отчеты – все это было частью моей жизни, и оно отвлекало и не давало провалиться в бездну отчаяния. У мужа тоже с работой было все замечательно, видимо, поэтому быстро и наступило принятие. Скажу так, я надеялась, отрицала, но в сердце своем приняла сразу. И уже любила любой свою девочку. Да, я с самого начала знала, что у нас будет девочка. Софочка.

Выбор. Он всегда стоит у каждого из нас. Всегда. Каждый день мы выбираем.

И когда стоит выбор лишить жизни своего больного ребенка или родить, сначала представь его. Вот он лежит перед тобой, пусть и с несовершенным здоровьем, но такой маленький и беспомощный, любящий свою маму больше всех на свете. И перед тобой орудие убийства. Убей! Он же все равно больной, все равно не жилец в этой жизни. Зачем ему мучаться? Убьешь? А если ребенок заболел, когда ему год, два, пять… Есть ли у инвалидов право на жизнь? Жизнь, которую дает ему Бог и которую только Он вправе забрать.

По этой непутевой логике можно лишить жизни всех инвалидов и обречь этот безумный мир на погибель.

Многие еще любят поспорить, а является ли зачатый младенец человеком и если да, то с какой недели. Ответ на этот вопрос, как и на все вопросы нашей жизни, дает Святое Евангелие: «Когда Пресвятая Богородица пришла к святой праведной Елисавете, Младенцу в Ее утробе было всего несколько дней, а младенцу в утробе Елисаветы – полгода, и вот Иоанн Креститель узнает Господа Своего и радуется: Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее, и Елисавета исполнилась Святого Духа, и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами и благословлен плод чрева Твоего!» Вот и ответ! С первого дня зачатия ребеночек уже жив! И не важно, что его еще не видно, Господь уже вдохнул в него бессмертную душу.