Я делила свое тело с Брейкером. Я обнажила свою душу.

И он собирался повернуться ко мне спиной?

Но потом в комнату вошел Джошуа, и шок сменился предательством.

Джошуа Кайдисен. Гленн знал его еще тогда, когда они были подростками, игравшими в видеоигры и рыскавшими по Интернету в поисках грязных картинок. В те времена, когда Джошуа не был таким красивым, каким оказался. Однажды Гленн показал мне фотографии этих двоих. Гленн пухлый, как ребенок, в очках, уменьшенная версия его взрослого «я». Но Джошуа был сущим гадким утенком. Он был худым до измождения, всё, руки и ноги, что делало его больше похожим на скелет, чем на человека из плоти и крови. Его кожа была изуродована прыщами, поэтому в течение многих лет он носил прозвище «прыщавый». И из того, что сказал Гленн, он был неуклюжим и несуразным с небольшим дефектом речи, что делало его болезненно неуверенным.

Видите, он был из тех парней, которых вы должны были жалеть.

И я делала это.

Пока я не встретила взрослого Джошуа.

Потому что взрослый Джошуа наконец-то вырос. Его худоба превратилась в гибкое тело пловца, которое он хорошо одевал. Его кожу намазали кремами, а затем обработали лазером, чтобы выровнять ее. Он обратился к профессиональному логопеду, который устранил его проблемы и научил его совершенной ораторской речи.

Все самое лучшее.

За исключением того, что с этими вещами пришел самый высокомерный, невыносимый, придурок-бабник, с которым я когда-либо пересекалась. Что, учитывая мою работу, связанную с мошенническими ублюдками, действительно о чем-то говорило.

Он также был одним из лучших хакеров на восточном побережье. Лучше, чем я и Гленн, конечно. Тот факт, что он постоянно тыкал меня носом. Сначала я подумала, что это просто потому, что он пытался подтолкнуть меня к тому, чтобы я узнала больше. Но, в конце концов, он был просто придурком.

Это действительно не должно было быть таким большим шоком, что он связался с такими, как Лекс.

А потом он, блядь, сдал меня. Что было просто… против всего, во что верили хакеры. Во что верили мы. Всегда. Мы прикрывали друг друга. Всегда.

Крысиный ублюдок.

Я выплеснула на него свою ярость, наслаждаясь страхом, отразившимся на его лице, когда он понял, как здорово его поимели. Без всякой причины. Просто его собственное тщеславие, мысль, что он мог тусоваться с большими мальчиками. Но, в конце концов, они просто напомнили ему о неуклюжем, заикающемся ничтожестве, которым он всегда был.

Потом началась драка.

А потом комната опустела.

Кроме меня. Лекса. Брейкера. И Грега.

Затем я оказалась в эпицентре гнева Лекса. Так же, как была моя мать в течение стольких лет. Чувствуя, как его кулаки врезаются мне в лицо, превращая мое зрение в маленькие белые взрывы.

Я пробовала на вкус и сплевывала собственную кровь, когда он поставил меня на четвереньки. И времени не осталось. Не осталось времени, чтобы добраться до моего ботинка. Чтобы достать героин. Чтобы употребить его и получить передозировку, прежде чем он прикоснется ко мне.

Все было кончено.

Я проиграла.

И я собиралась заплатить за это.

Я посмотрела на Брейкера на секунду, мое сердце пульсировало в моих глазах, прежде чем я закрыла их и опустила голову, чувствуя, как руки Лекса тянутся к моим штанам, его кончики пальцев скользят по моей заднице так, что у меня пробежали мурашки по коже. Тошнота подступила к моему горлу, когда я услышала, как его молния скользнула вниз.

Одно дело — заниматься добровольным, но ужасным сексом. Я смирилась с этим с двумя разными мужчинами.

Это было совсем другое — чувствовать, что у тебя отняли секс… Да, для такого ужаса не было слов.

Но тут вмешался Брейкер.

Говоривший дерьмо, которое он не имел права говорить.

Хотя, в конце концов, это спасло меня.

Я была в нескольких секундах от того, чтобы почувствовать, как тело Лекса врезается в меня. И я знала достаточно из полицейских отчетов, как ужасно он сделает это со мной.

Потом Лекс отошел от меня. И мир вокруг взорвался.

Брейкер бросился на Грега.

И я сунула руку в ботинок и налетела на Лекса.

За мою маму. И Гленна. И каждую женщину, чье изуродованное, покалеченное тело я видела. А также за меня. За то, что он уже отнял у меня. За то, что он как раз собирался забрать у меня, прежде чем его остановили.

Я никогда особо не задумывалась о том, была ли я жестоким человеком или нет. В общем, я была в безопасности за экраном своего компьютера. Я никогда не участвовала в драках. Я никогда никому не причиняла вреда.

Но моя рука взлетела, и кончик ножа вонзился с такой силой в Лекса, что мой желудок провалился.

Вой, который он издал, послал ударную волну по моему организму, и я вытащила нож обратно, замирая, не в силах ничего сделать, кроме как бороться с желчью, которая поднималась в моем горле.

Я наблюдала, как кричащий, истекающий кровью Лекс получил правый хук в лицо и упал без сознания на землю.

Потом появился Брейкер, он кричал на меня, тащил меня к лестнице.

Мы едва успели добраться до части подвала с баром, когда ворвался избитый Грег с Лексом, висящим на нем в полубессознательном состоянии, подошел к бару и открыл дверь в маленькую белую комнату бункера.