Я приобнял её. Ну, чисто технически, чтобы добраться до узлов за её спиной, так как отворачиваться она ни за что не хотела, чтобы я смог быстро развязать ей руки. Потому я стал развязывать их на ощупь — ведь её руки связаны сзади, а ей было нужно, чтобы я находился спереди и на её глазах. Тогда мне пришлось почти лечь на неё, чтобы добраться до узла. В тот момент я был настолько возбуждённо чувствителен, что прекрасно ощущал своим телом эти её очень упругие выступы, и так утонул в своих восхищённых эмоциях, что совершенно не обращал внимания, что и на моём теле мог какой-то орган оказаться даже более плотным. Например, как бицепсы, когда, к примеру, подтягиваешься, а также всякие трицепсы или писепсы.

А её реакция на все действия была мне пока неизвестна и могла оказаться совершенно неожиданной. В любом случае я с предельной осторожностью и чрезвычайно тактично освободил её руки. Водолазка немного задралась, приоткрыв бесподобно красивую, гармоничную, изощрённо величественную часть её великолепия. Она оказалась даже прекрасней, чем я её представлял. Мягким движением я опустил ей водолазку, чтобы она не смущалась.

В белом-белом окружающем пространстве… (если кто забыл, то это не в моих фантазиях, а от перьев из подушек, до той поры продолжавших висеть в воздухе), на огромной пушистой кровати мы были вдвоём. Наши лица рядом, дыхание учащённое и взволнованное, истома желания окутывала нас… Это было обоюдное и очень искреннее влечение… и я впервые поцеловал её в губы по-взрослому и без «бутылочных» соглядатаев — Серёги и Ленки. Это было сладко как арбуз… Пусть это даже было всего-лишь такое совершенно невинное действие!.. С чего-то же надо начинать. Но и так всё получилось очень здорово для начала!

Время пролетело стремительно. Оказалось, что уже больше одиннадцати вечера, и им с Ленкой нужно бежать по домам, пока матери не станут их вызванивать по подружкам. Мы лишь успели договориться, что завтра продолжим, так как сегодняшняя схватка не выявила победителя.

Да, я вот что забыл сказать, что в тот день, прямо как по заказу, наступили каникулы, и в школу идти было уже не надо, и мы могли продолжать, поэтому я даже не убирал в квартире.

В таком разгуляеве прошло несколько ненасытных дней, когда позиции сторон стремительно сближались. Это было непередаваемое ощущение: прикасаться, гладить и целовать свою девушку. Это были моменты высшего подросткового блаженства и очень полезные уроки для будущих взрослых отношений. Причём в области той сферы человеческих контактов, которые имеют самый труднопреодолимый рубеж, потому что в процессе исторического развития чувство такта, юношеская стеснительность значительно отдалили нас от природы с её простыми и столь естественными инстинктами обитателей.

Этические нормы и правила приличия стали иметь в человеческих отношениях очень важное значение. Но вместе с тем и осложнили для юношей и девушек встречные шаги в их первых попытках сближения в столь щепетильной сфере. Поэтому мальчикам всегда нужны решительность и значительная смелость, чтобы начать и подступиться к девочке, потому что смелость во всём — это удел мальчишек. Они должны быть тактичными, но напористыми, чтобы девочки чувствовали себя проще и не ощущали себя некомфортно при налаживании столь близких отношений. Они же только рады, когда мальчишки берут инициативу в свои руки. Совершенно точно, пацаны, говорю вам! Не нужно их бояться. Они замечательны!

Несколько таких дней нашего стремительного взросления и становления пролетели мгновенно. И вот тут раздался звонок, что родители возвращаются уже завтра. Мы с Серёгой, который проводил все эти дни у меня со своей подружкой в другой комнате, стали перед этим фактом. И я об этом сказал нашим девчонкам.

Как оказалось, на сегодняшний вечер у них были срочные планы помощи бабушкам. Они заторопились, засобирались, прихватили, наверное, свои «пирожочки» к этим бабушкам, и мы остались вдвоём с Серёгой разбирать тот кавардак, который за эти несколько дней организовался.

Мы трудились весь вечер, ночь и половину следующего дня. Навели порядок, собрали и запихали пух в подушки, зашили их, как смогли, всё несколько раз пылесосили, но пух вылезал со всех щелей, а подушки были полупустые. Хотя в целом полученный результат, на мой взгляд, меня не слишком дискредитировал в роли «домохозяина». Но это лишь «на мой взгляд». Родителям же сразу было очевидно, что по квартире словно Мамай прошёл.

Наше взаимное с родителями обсуждение последствий этого моего «одиночества», выходившего за рамки привычного события, когда через фразу от матери слышались лишь малоинформативное и несправедливое — «Тебя даже на день нельзя одного оставлять», — то для этой истории не представляется интересным.

Но, в процессе разговора я понял, что пока я тут «праздники устраивал», моей тётушке было на самом деле очень плохо. Она испытывала неимоверные боли и страдания.

Мои родители приехали и застали её в последние дни её земного существования. Вылечить, и даже просто облегчить её боли, врачи уже не могли. Моя тётушка покидала этот мир в сильнейших страданиях. А я в то время, весело, безмятежно и страстно искал свои радости и совершал важный шаг, в чём я был совершенно уверен и на что надеялся, в своём взрослении. Это как мне тогда казалось.

Она вынесла выпавшие на её долю страдания и испытания, и человеком с добрым отношением ко всем, ушла из этой жизни.

***********************************************************************************

После тех событий минуло пару лет. Эти два года я не появлялся на своей малой родине, так как были экзамены, ещё какие-то семейные дела, которые особо не отложились в памяти. И вот по прошествии времени, я вновь приехал в свои пенаты. Причём настолько родные, что мне довелось в нём, в бабушкином доме, даже родиться. (Моя бабуля на момент событий моего рассказатак же значительное время назад уже ушла из жизни). В отличие от нашего всего большого бабушкиного семейства, лишь только мне довелось родиться в том доме, и я всегда его ощущал его, как именно своё «гнездо».