– Евро-2008, – с ностальгией вспомнил я и тут же встрепенулся. – Значит, нам нужна восьмая буква?

– Десятая, – улыбнулась Наталья. – Либо по номеру самого Аршавина, либо по цифре «2008» – два плюс ноль плюс ноль плюс восемь. Итого первая буква «и». Далее – доцент. Единственный доцент, которого знает все постсоветское пространство – это Леонов. Стало быть, «л». «Ил…». Не так много вариантов, если вспомнить отчество великого вождя. Сколько топонимов в его честь, а?

– Ильинка, – понял я, когда мне все разжевали.

– Да. И недалеко от поселка Ильинка – село Владимирское. Мы целый день мотались между ними на снегоходах. Тщетно, – Белова усмехнулась.

– Ну же! – взмолился я.

– Хм, какой нетерпеливый! Ладно, вечером того дня мы вновь разглядывали карту. И заметили, что в области есть и село Ильинка. А рядом с ним села Суздалка и Волчанка.

– Стой! – восхищенно выпалил я. – В последнем слове «Владимирский» пряталось сразу два названия! Волчанка на букву «в». А Суздалка – подходящее по смыслу. Владимиро-Суздальское княжество в один из периодов нашей истории – центральное княжество!

– Именно. Молодец, – похвалила меня Наталья.

– И вы нашли его, верно? Этот лагерь?

– Нашли, – подтвердила девушка. – Теперь там всем управляет мой отец. И это ближайшее к нам полноценное людское укрепление. Ну да ладно. Хватит лясы точить, – она резко встала и уставилась на мою макушку. – Мне нужно все хорошенько обдумать и решить, что делать дальше.

– Хорошо, – выпалил я, тоже поднявшись на ноги, чтобы быть чуть выше нее, – скажи, чем могу помочь. Где, по-твоему, здешний лагерь? Ты говорила, что есть мысли. Что хочешь дождаться некоего Антона и отправить его проверить. Раз все так сложилось, скажи мне координаты. Я съезжу.

– Нет, – Белова покачала головой и прежде, чем я вспылил, мягко положила ладонь на мое плечо. – Пожалуйста, остынь. Побудь здесь. Отдохни. Можешь почитать или потратить немного электричества на телевизор, есть кой-какие диски с фильмами и игровая приставка Чена.

– Как я могу развлекаться, когда кругом такое творится?! – я гневно топнул ногой и, похоже, оскалился.

– Пожалуйста, – повторила она. – Дай мне время подумать. Хотя бы сегодня, ладно? Просто побудь здесь и все.

– Целый день? – возмутился я. – Терять целый день? Когда на улице хорошая погода?! Нельзя тупо сидеть дома!

– Ладно! – фыркнула она. – Если никуда не уйдешь, обещаю к вечеру предоставить тебе очень интересную информацию, – она многозначительно хмыкнула и, эффектно развернувшись на пятках, направилась на кухню. Что-то шепнула Григорию, и вскоре я услышал хлопок двери.

Стоял в полном исступлении, пока в гостиной-столовой не показался дворецкий. По своему обыкновению он натирал только что вымытую тарелку.

– Прошу вас, Александр Петрович, – проговорил мужчина. – Послушайте Наталью Павловну и не делайте глупостей.

Бросив на него оценивающий взгляд, я проговорил:

– Ты в курсе, что она не очень-то поддерживает Центр?

– Само собой, Александр Петрович, – как ни в чем не бывало ответил он.

– Возможно, утаивает от них информацию, – я прищурился, чтобы не пропустить ни малейших изменений в мимике дворецкого.

– Возможно, Александр Петрович, – равнодушно кивнул Григорий.

– И все равно поддерживаешь ее? – удивился я. – Она не особо лояльна к твоему основному работодателю.

Дворецкий поставил тарелку на стол и посмотрел на меня широко распахнутыми глазами.

– Ее прадед был моим хорошим другом, Александр Петрович, – спокойно проговорил Григорий. – И сделал для меня гораздо больше, чем мой «основной работодатель».

– Прадед?!! – опешил я.

– Что вас так шокировало, Александр Петрович? – наигранно удивился Григорий.

– Если это правда… Сколько ж тебе лет?

– Немного больше, чем вы могли бы подумать, – дворецкий лукаво улыбнулся и подмигнул мне.

Оправившись от удивления, я решил, что надо себя чем-то занять до вечера. Время тянулось мучительно медленно. Я успел начать читать штук десять разных книг, но ни одна не цепляла. Сложно было усидеть на месте в полном неведении, что делать дальше и к чему идти.

Я вскакивал с дивана, отжимался, приседал, качал пресс. Но даже физические нагрузки не помогали успокоиться. Вновь садился, брался за новую книгу, пробовал смотреть телевизор…

Безрезультатно.

Чувствовал себя ребенком, который с самого утра тридцать первого декабря ждет полуночи. Уже изнемогает от этого бесконечного ожидания, теряет терпение. Но приблизить заветный момент не в его силах.

Белова же за несколько часов так ни разу и не вышла из своего кабинета. Ни водички попить, ни в туалет сходить.